Дуро судорожно глотнул воздуха, уставившись на копье.

– Отец всегда говорил, что во главе стаи стоит не самый сильный, а самый умный волк, – продолжал Сайлекс. – Ты все равно хочешь почувствовать острие моего копья и узнать, кто из нас возглавит племя?

Нет, Дуро этого не хотелось.

– Я не подумал, что… – хрипло зашептал он и запнулся: наконечник прижался к его животу еще тесней.

– Верно, не подумал. Но разве мы хотим, чтобы Волколюди шли за тем, кто не думает?

Дуро облизал губы. Сайлекс опустил копье и развел руками.

– Если хочешь сместить меня, давай спросим мнения племени. Я не буду стоять у тебя на пути.

– А Ови? – спросил Дуро, к которому вернулся голос. – Я хочу быть вожаком, раз. И я хочу взять твою сестру в жены, два. И мне все равно, что говорил твой отец.

– Я должен чтить его волю.

– Но я хочу забрать твою сестру себе, – запротестовал Дуро.

Сайлекс окинул его долгим взглядом.

– Что ж, – произнес он, – это осложняет дело.

Озадаченная странным поведением Адор, Калли отправилась на поиски собственной матери и отыскала ее в зарослях тростника на заболоченном берегу выше по течению ручья. Волосы Коко были собраны на затылке и перехвачены безыскусным шнурком, как и у всех женщин ее поколения, тогда как ровесницы Калли предпочитали заплетать волосы в косу. Сгорбленная над тростником Коко то и дело смахивала с лица падающие на лоб пряди, выбившиеся из-под ослабшего узла, и выглядела постаревшей и изможденной.

Калли стояла на пороге больших перемен – она знала, что свадьба с Урсом перевернет всю ее жизнь, однако сейчас, увидев мать, ей захотелось снова быть маленькой и играть у ног Коко, пока та выкапывает съедобные коренья.

Коко ничего не знала о том, что происходит в лагере. Хуже того – она велела дочери помочь ей собирать коренья, и они целый день провели в трудах, тогда как в лагере разворачивались судьбоносные события. Калли чуть не плакала от досады.

Перед самым заходом солнца Калли и Коко, нагруженные кореньями, тщательно отмытыми в ручье, вернулись в лагерь. Белла, которая в беспокойстве расхаживала взад-вперед, наконец завидев подругу, метнулась к ней навстречу.

Как и следовало ожидать, Коко велела дочери отнести коренья к главному костру и засыпать их угольями и только потом позволила дочери отдохнуть. Белла тут же схватила подругу за руку и потащила за собой.

Они ушли на женскую сторону лагеря и укрылись в густой тени, куда не дотягивались отсветы костров.

– Что стряслось? Что-то с Альби? – зашептала Калли.

Белла чуть не прыгала от волнения.

– Альби? Да нет, что ей сделается-то, но она страшно злится.

– Злится?

– Ох, даже не знаю, с чего начать… Где ты была целый день?

Оттуда, где стояли они с Беллой, поселение было как на ладони. Охотники собрались на мужской стороне и, усевшись в круг, держали совет. Калли разглядела несколько лиц, однако большинство мужчин сидели спиной к ней. Солнце скрылось, и по лагерю пролегли длинные тени. Женщины, которые в этот час обычно помогали Коко хлопотать у главного костра, куда-то подевались, наверное, тоже уединились с подругами. Интересно, что все обсуждают?

– Маме помогала, – ответила Калли, не в силах скрыть досаду.

– Столько всего случилось!

– Не томи!

Белла хлопнула в ладоши.

– Харди созвал совет охотников.

Калли поняла, что ее ждет долгий рассказ: Белле нравилось находиться в центре внимания.

– Он сказал, что не может быть старшим ловчим. Плохо видит. Об этом все знали, – продолжила Белла. – Угадай, кто займет его место?

Калли наморщила лоб. Почему Белла так радуется? Ловчим стал один из ее братьев? Все они были крепкие, ловкие парни, но ни один из них, даже Марс, старший следопыт, не мог бы повести людей за собой, а ведь это качество, совершенно необходимое ловчему. Другой ее брат, Лукс, боялся темноты, хотя при свете дня был неутомимым охотником, как утверждала его легенда. Пятеро братьев Беллы всегда голосовали согласованно, но Калли не верилось, что они могли предложить на место ловчего кого-то из своих.