– Нет. Все хорошо, – я коснулась двух розоватых шрамов. Очень похожих по форме между собой. Им точно не могло быть несколько минут, на их месте должны быть раны. Свежие раны.

– Я сразу сказал, что на мне все заживает как на собаке.

– Как так может быть?!

– Считай, что я инопланетянин.

– Как Супермен?

– Лучше, я не ношу трусы поверх колготок.

– А если серьёзно? Было столько крови. Рубашка порвана. И нет ни одной раны.

Немиров оттолкнулся от края ванны, повернулся ко мне лицом, вынуждая отступить. Сегодня я совершала одну ошибку за другой. Поддалась на провокацию хозяина Ночи, пригласила его в дом и сняла туфли. Десятисантиметровый каблук хоть как-то спасал меня. А теперь я, словно ребенок, задрала голову и смотрела на насмехающегося надо мной взрослого.

– Если я скажу тебе правду, то ты мне не поверишь, – говорил он, склоняясь. – Если я покажу правду… вариантов много, что будет после. И все они не сыграют в мою пользу. Мы поговорим на эту тему чуть позже.

Я словно завороженная смотрела, как мужчина продолжал медленно склоняться ко мне и остановился лишь тогда, когда я ощутила его дыхание на своем лице.

– Я не понимаю, в вас играет азарт? – спросила, изображая равнодушие. Мне можно было отступить, сделать несколько шагов назад, только я стояла.

– Во мне многое сейчас играет, – признался он. – Охотничий азарт в том числе. А еще желание хорошенько тебя распробовать. И, наверное, впервые в жизни не торопиться и насладиться Рада. Растянуть удовольствие.

– Так говорят про еду, – выдал мой взволнованный мозг.

Давид Романович усмехнулся со словами:

– Определенно ты мой десерт. Я столько съел уже основных блюд, что от желания сладкого все подрагивает.

– С этими симптомами не ко мне, а к эндокринологу, – выдала очередную глупость, осознавая, что простым разговором все не закончится.

– Будешь моим лечащим врачом, Рада Артемовна?

– В подростковом возрасте я мечтала быть патологоанатомом, – сообщила я.

Немиров рассмеялся.

– Ну, по крайней мере, полежу перед тобой голым.

– А вам так хочется этого? – я зачем-то продолжила провоцировать мужчину. Провоцировать дома. Где мы наедине и из защитников был только Серканчик, который, судя по тишине, спал.

– Очень. Я же должен зарекомендовать себя с лучшей стороны. А моя скрытая сторона, – он стрельнул взглядом себе в пах, – исключительна.

– Знаете, о чем я сейчас жалею? – поинтересовалась я.

– О чем?

– Что ничего не понимаю в психологии. А было бы у меня образование, думаю, нашла с десяток пунктиков по профессии.

– Я готов попасть к тебе на сеанс хоть сейчас.

– Давид Романович, вам пора, – я попыталась вернуть разговор в нужное русло. – Ещё раз прошу прощения за поведение Виктора. Он выпил. Надеюсь, у нас не будет проблем.

– Никаких, Р-р-рада, – пророкотал мужчина, приближаясь вплотную, притягивая к себе одной рукой и удерживая. – Что ты любишь?

Странный вопрос и близость окончательно дезориентировали. Я превращалась в подтаявшее мороженое, позволяя себе буквально висеть на мужском предплечье и смотреть Немирову в глаза.

– У вас такие глаза, – произнесла я, не в силах оторваться.

– Какие?

– Невероятные, – ответила я, точно не собираясь делать комплименты. Но все, что было у меня в голове, просилось на язык.

– Нравятся?

– Да, – произнесла одними губами. Я не видела ничего подобного. Темная радужка каким-то образом становилась золотистой. Переливалась, пульсировала.

– А что еще тебе во мне нравится? – голос хозяина Ночи звучал гипнотически приятно. Бархатный, обволакивающий, чуточку вибрирующий.

– Губы, – призналась я. – Идеальные для мужчины.

– А еще?