- Угу? – издала я полувопросительно и слезливо.

- Торика, что случилась?

Он уложил меня на спину, заглянул в глаза, и ответом ему стало писклявое «у-у-у!» перешедшее в безобразную истерику. Я вцепилась в отвороты его рубашки и заревела навзрыд. Между всхлипами срывающимся голосом умудрилась попросить, чтобы он меня вырубил своим коронным «спать!». На что Дори ответил отказом, ибо поплакать мне нужно. А лучшее лекарство от расстройств он «прописать» не в силах – устал, да и я сейчас вряд ли соглашусь на постельный курс.

А ну раз плакать нужно, получай!

Я в деталях припомнила все от нашей первой встречи до последнего его произнесенного слова. И из сказанного получалось, что во всех моих бедах виноваты Инваго и пестуемая им скрытность. Тут бы ему признаться во всех грехах, но он не был бы тарийцем, если б не заявил:

- Я ничего не понял и не знаю, что сказать.

- Так т-ты не-не хо-о-чешь и… и… извиниться? – просипела я, ощущая как во мне поднимается буря злости.

- Так ты этого ждешь? Прости, я действительно не услышал, – заверил он и, посмотрев в мои глаза, вкрадчиво произнес: - Извини, - помедлил и лукаво поинтересовался: - Так что… этого достаточно?

- Нет!

Я вырвалась из его объятий с намерением подправить внешность этой бестолочи, на что он со смешком заявил: «Так и знал», и усыпил меня приказом из пяти проклятых букв.

6. 6

6.

Проснулась от собственного стона, распаленная, тяжело дышащая, мокрая. И если два последних пункта можно было списать на наличие горячего тарийца за спиной и его тяжелой лапищи на моей груди, то первое только на сон. Странный и пугающий. Мне снилось бушующее огненное море, и то, как я в нем тону в волнах под доброжелательный голос Инваго: «Тора, прекрати драться… Ничего плохого я не делаю!» И стоило о нем подумать, как рука воина сместилась на мой живот, погладила его чуть шершавыми подушечками пальцев и спустилась ниже.

Ну, уж нет! Я перехватила горячую лапищу в области белья и с удивлением услышала:

- Все-таки проснулась. Жаль…

Хрип со сна изменил его голос, последнее слово я едва разобрала, но интересоваться сожалениями некоторых наглых даже не подумала.

- Проснулась, - процедила сквозь зубы и сжала конечность, коей он пытался меня приласкать. - И как это называется?

- Доброе утро, дорогая, - ответил воин с протяжным вздохом, повернулся на живот, обнял подушку свободной рукой и… Уснул?

-  Инваго? Дори! – От него ни звука. – Талл… - вспомнила я первое имя му-ж-жа и мгновенно оказалась под его обладателем, рыжим, взлохмаченным и тяжелым.

 - Что? – вопросил он, пристально глядя на мои губы: - Вспомнила, наконец-то, как мужа нужно будить, приветствовать и поздравлять с добрым утром?

Уже готовая расспросить его об обещанном ранее и в довесок о Златогривом, я изумленно распахнула глаза.

- Ты и так проснулся. Не собиралась я тебя приветствовать и… Что значит поздравлять?!

- Ну как же… - протянул он глумливо. - Четвертая ночь в твоих объятиях, а я все еще жив! Не согласна? – заглянул в мои глаза и лучезарно улыбнулся. – А ведь точно, это не ты меня, а я тебя должен поздравить.

- В смысле? – еще не успела уловить ход его мыслей, а Инваго уже постановил:

- Молодец, сдержалась – не убила супруга, поздравляю!

Вопреки напору звучащему в голосе, прикосновение его губ было томительно нежным, коротким и вопрошающим. Вопрос содержался так же и в напряженном синем взгляде, коим воин впился в меня, явно чего-то опасаясь. Чего он ожидал, я не знаю, так как мои собственные ожидания безжалостного натиска растаяли под трепетностью поцелуя. Именно поэтому ошеломленная и, в какой-то мере растерянная, я не воспротивилась еще одному прикосновению и еще одному, и еще… затем и чуть более настойчивому, который против воли вызвал отклик. Я закрыла глаза. И более того, потянулась за отстраняющимся Инваго, как назло, решившим прекратить поздравление серией коротких целомудренных поцелуев.