– Я мог бы помогать тебе.

– Твоя главная задача успешно завершить обучение.

– Но я хочу быть полезным для нашего общего дела.

Граф удивленно смотрел на сына. Да и сам Перс удивлялся себе, ранее он никогда не интересовался делами отца.

– Тебе действительно это интересно?

– Кажется, да, – отец внимательно смотрел в его лицо и Персиваль не дрогнул под его взглядом.

– Как только ты закончишь подготовку к новому учебному году, я возьму тебя с собой. Если конечно твоё желание к этому времени не выветрится.

– Благодарю, отец! – он чувствовал искренне желание узнать больше, помочь отцу.

Случившееся сегодня днём, разбудило что-то в Персе. Тот самый момент, когда он практически выплевывал собственные легкие, лёжа на колене Лео, заставил его по-новому взглянуть на всё, что его окружало. Он практически не знал своего отца. Граф с детства был с ним строг, малообщителен, холоден, принципиален до мозга костей, он считал, что единственная задача сына – это обучение и послушание. Но Перс так же знал, что все в деревне и в замке очень уважали его отца, всегда отзывались о нем, как строгом, но справедливом управленце. И юноша вдруг понял, что хочет быть ближе к своему единственному родному человеку и желание сопровождать его, было действительно искренним.

Он так же осознал, что был очень одинок. У него было несколько приятелей по учебе, но дружба с ними не очень задавалась. Учеба давалась ему очень легко и потому он постоянно впутывался в различные эксперименты и брался за дополнительные работы. Его яркая, порывистая натура требовала от него постоянной деятельности, исследований и он с головой погружался в них.

Его приятели не успевали осваиваться даже с основным материалом и потому у них было не так уж и много общего. К тому же, большинство разговоров его сокурсников крутилось вокруг девушек из соседнего корпуса. Персиваля они тоже интересовали и волновали, но он не видел абсолютно никакого смысла постоянно обсуждать это при каждом удобном случае.

Вскоре после ужина, вместе с отцом они отправились в гостиную, где Персиваль обычно играл на фортепиано или читал что-нибудь отцу, иногда они садились играть в шахматы. Это всегда происходило под молчаливым, строгим взглядом графа. Когда он был недоволен сыном, он громко и тяжело вздыхал, но никогда не делал замечаний. Это было словно некоторым условием, что здесь, в этой самой комнате, Персиваля никогда никто не критиковал и не поучал. Но одного такого вздоха, было достаточно, для того чтобы Перс чувствовал себя ни на что не годным ничтожеством.

– Хочешь, я сыграю что-нибудь особенное? – удивление снова скользнуло по лицу графа и Персу даже показалось, что он пришёл в некоторое замешательство. Но тут, собравшись, он нахмурил брови и Перс понял, что едва приоткрывшаяся дверь простого семейного общения захлопнулась прямо перед его носом.

– Начни с того места, где остановился в прошлом раз, – строго отчеканил он и тяжело вздохнул. Персиваль практически услышал его мысли: «Ты не станешь мастером и ничего не добьёшься, если будешь позволять своим порывать брать над тобой верх!»

И Персиваль заиграл, но совсем не то, что было перед ним в нотах. Его руки сами воспроизводили музыку и он поплыл по ней. Мысленно он ещё раз сказал себе, что будет пытаться снова и снова говорить с отцом, пока не добьётся от него, хоть сколько-нибудь удовлетворяющего его общения. И дав себе такой зарок, он вернулся к происшествиям сегодняшнего дня. Лео! При одной мысли об этом юноше, у него радостно задрожало сердце. Он жаждал снова увидеть его, но неожиданно осознал, что они так и не обговорили их следующую встречу, что он совсем упустил этот момент, позволив себе повестись на глупое: «Ты граф. Сын графа…». Он резко остановился и замер, так и не опустив рук на клавиши.