Такое место приземления было выбрано командованием специально, чтобы отработать у солдат и младших офицеров умение правильно определять момент, когда ноги коснутся земли. Игорь Витальевич в тот раз неправильно рассчитал момент приземления. Он попал на неровный каменистый бугор, где трава была ниже, и не смог самостоятельно подняться на ноги.

Но бойцы, которые прыгали после старшего лейтенанта, тогда только-только получившего это звание, видели сверху момент его приземления и поняли, что с ним произошло нечто неприятное. После приземления взводу предстояло сначала закопать свои парашютные купола, а потом совершить десятикилометровый марш-бросок.

Все эти десять километров бойцы взвода, время от времени меняясь, тащили своего командира на плащ-палатке. Так они и принесли его на полигон, где проходили зачетные стрельбы. А потом, в завершение учений, солдаты должны еще и в обратную сторону бежать, чтобы парашюты откопать, сложить и вернуть на склад. Так они не только свои принесли, но еще и парашют командира взвода, который сами же и закапывали.

А он в это время докладывал комбату об успешном завершении учений.

– Слышал я, что ты сам приземлился не совсем удачно, – сурово сказал тот. – Поговаривают, что тебя на плащ-палатке солдаты принесли. Как ты сейчас? Здоров?

– Так точно, товарищ подполковник! Я совершенно здоров, приземлился штатным порядком. Только решил солдатам нагрузку увеличить, не предупреждая их заранее. Поэтому они меня и несли аж до стрельбища. А дальше я уже сам, своим, так сказать, ходом.

Знал бы комбат, почему старший лейтенант перед ним стоит такой бледный. В этот момент Семипалатин опасался только одного – потерять сознание от болевого шока.

Спину он себе потом лечил самостоятельно, выискивал в сети Интернет различные народные методы и все-таки добился своего. Спина болела два года, зато потом ему было очень даже странно чувствовать себя здоровым. Без привычной боли старшему лейтенанту словно бы чего-то не хватало. Но она снова начинала ощущаться, если он не вставал сразу после пробуждения.

Однако в эту ночь ему основательно уснуть сразу так и не удалось. Помешал телефонный звонок.

Номер абонента, высветившийся на экране, был незнаком старшему лейтенанту, однако он, несмотря на поздний час, все же ответил на вызов:

– Старший лейтенант Семипалатин. Слушаю вас внимательно.

– Так у тебя, старлей, фамилия все же какая, Семипалатин или Семипалатов? А то мне второй вариант записали.

– Кто это спрашивает? – спросонья сердито пробубнил в ответ старший лейтенант.

Однако ему показалось, что он узнал отдельные нотки в голосе, который наверняка раньше уже слышал.

– Ах да, я же сам не представился. Майор юстиции Гадисов Исмаил Садыкович. Я помощник подполковника Газалиева.

Да, точно, именно так. Этот человек стоял на крыльце дома подполковника полиции Темирова и разговаривал с Абдул-Меджидом Ниязовичем, когда во двор вошел командир взвода военной разведки. Вспомнил старший лейтенант и внешность этого майора. Он был высокий, худой и очень бровастый. У него над глазами висел буквально целый дремучий лес.

– Вообще-то, товарищ майор, моя фамилия Семипалатин. Но меня иногда называют и так, и так. Я не обидчивый. Вообще считаю, что грех дуться на людей из-за отсутствия у них памяти. Итак, чем я могу быть вам полезен, товарищ майор?

– Вообще-то, говоря честно, это я хочу быть тебе полезным. Ты же занимаешься поисками банды. Вот мне и приказали всю появившуюся информацию тебе докладывать.

– Я слушаю вас, товарищ майор.

– Значит, так. Начнем по порядку. Ты сам видел, старлей, громадную лужу крови на крыльце дома Темирова.