– Конечно, могу, Георгий Константинович! Конечно, могу! – без малейших колебаний ответила Пастухова. – Ждите, скоро всё будет.

Антонина Матвеевна с Варварой вышли из номера Безделова.

«Совесть не является палкой о двух концах. Это вполне определенное, сформировавшееся в нас в течение столетий понимание того, что хорошо и что плохо. К несчастью, по многим причинам этот орган обычно покрыт своего рода коркой.

Вопрос. Кто способен разрушить эту корку?

Ответ. Только интенсивное страдание или удар пробивают эту корку, и тогда говорит совесть; но через некоторое время человек успокаивается, и орган снова закрывается. Для того чтобы он раскрылся, необходим сильный удар.

Например, у человека умирает мать, и в нем инстинктивно начинает говорить совесть. Любить свою мать, почитать ее, заботиться о ней – это долг каждого человека; но человек редко бывает хорошим сыном. Когда его мать умирает, он вспоминает, как плохо относился к ней, – и начинает страдать от угрызений совести. Но человек – большая свинья. Очень скоро он все забывает и опять живет по-старому».

Георгий Гурджиев. «Взгляды из реального мира» [6, с. 270].

По нашей гостинице прошёл странный слух. Говорили, что один местный предприниматель собирается выкупить нашу гостиницу. Якобы он называл её «достоянием своей семьи». Некоторые из постояльцев из-за этого сильно забеспокоились, боясь потерять своё место жительства. Ещё я узнал, что он пытался выведать координаты какого-то конкретного жильца нашей гостиницы. Кто бы это мог быть?

Сонин день мало чем отличался от предыдущих, но её это вполне устраивало. В который раз она проснулась в своей постели в объятиях Змееносцева, который, проснувшись сам, даровал ей временное удовлетворение, после чего на некоторое время оставил Сладкову одну. До позднего вечера девушка не планировала принимать клиентов с улицы – это время она хотела провести с Андреем. Однако всё сложилось несколько иначе: со срочной просьбой к ней обратилась Антонина Пастухова, с которой Соня была в очень хороших отношениях. Конечно, её значимость для Сладковой была несопоставима с той, которую имел в её жизни Андрей, но бескорыстные (как Соне всегда казалось) ухаживания за ней Антонины Матвеевна она тоже очень ценила. Лишь только Сладковой хотелось какого-нибудь вкусного лакомства – и Пастухова не заставляла себя долго ждать с угощениями, беря за это сущие копейки.

«Для нас самое главное, что все вы здесь, вместе с нами», – то и дело повторяла заботливая кормилица.

Пожалуй, именно благодаря этой заботе силикон Сони всё обильнее покрывался жиром.

Ввиду этих самых хороших отношений, когда Антонина Матвеевна попросила Соню о «квалифицированной помощи», последняя решила не отказывать. Тем более, что перед выходом на шестой этаж (туда её попросила подойти Пастухова) Сладкова долго и с упоением рассматривала фотографии Змееносцева, которыми уже длительное время были обклеены стены её номера. Каждый раз его вид будто бы благословлял её на очередной «профессиональный подвиг».

Соня поднялась по лестнице на шестой этаж и постучалась в номер Безделова.

– Войдите! – раздался голос из-за двери.

Соня вошла. Перед ней на одной из двух расположенных в комнате кроватей сидел очень полный пожилой мужчина, который поспешно одевал на своё обрюзгшее тело серую олимпийку. Старик тщетно пытался застегнуть молнию на своём шарообразном животе, но, отчаявшись это сделать, бросил затею, надел тапочки и встал с кровати. Он внимательно посмотрел на Соню.