Мне больно и тяжело в несколько раз, но я живу. Я пытаюсь жить все эти годы совсем одна.

Захир встретил слащавой улыбкой, а меня передернуло от отвращения, но уже к самой себе.

– Я знал, что ты придешь, моя девочка.

– Я пришла, но у меня условие.

– Какое? – он точно не воспринимает меня всерьез, словно я неразумный ребенок, и все мои слова сейчас можно повернуть в свою сторону.

– Шестьдесят тысяч. Наличными и до того, как все случится, я не верю вам, – сказала, сжав кулаки, не отводя взгляда. Захир присвистнул.

– А не много за один раз? Девки на обочине берут куда меньше.

– Я не девка и не с обочины, и я девственница.

– Мне поверить на слово?

– Да, для справки не было времени. Или тот, кому вы хотите меня подарить, будет ждать несколько дней? Даже не думайте, вам я проверять не дам.

Слишком много во мне было наглости, надо бы сбавить обороты, ведь он может и не согласиться. Я перебирала в голове много способов заработать сразу и много, но оставался лишь один. Ненадежный, отвратительный и постыдный.

– Хорошо.

– Хорошо?

– Как скажешь, моя девочка, но такой суммы нет даже в кассе.

– Найдите.

– Конечно, найду, а ты пока иди в отель, седьмой номер, я предупредил администратора.

Все шло слишком гладко, мне бы тогда заподозрить неладное, но голова отказывалась соображать после бессонной ночи. И я все еще думала, что смогу отказаться, что в последний момент, уйду, и наплевать мне будет на долг, на то, что могут отобрать квартиру, на то, что вообще окажемся на улице.

Администратор – женщина за пятьдесят с ярко накрашенными ногтями и губами – посмотрела с долей сочувствия.

– У тебя еще есть время передумать, – фраза была неожиданной, ничего не ответила, взяла ключи.

В этом номере я уже была, убиралась, он из всех самый приличный, сюда девочки водят дорогих клиентов, которые покупают всю ночь. Прокуренные стены, запах не перебил даже автоматический ароматизатор, широкая кровать заправлена леопардовым покрывалом, окно зашторено тяжелыми портьерами. На стене часы две картины: водопад и лес, над которым парит коршун. Журнальный столик, пепельница, а в ней упаковка презервативов.

Взгляд зацепился именно на них, желудок скрутило спазмами, на лбу выступила испарина, я бросилась в туалет, вырвало лапшой и сосисками. Потом долго умывалась и чистила зубы мылом и пальцем, жадно глотая воду из-под крана.

Надо взять себя в руки, это всего лишь секс, там ничего сложного, просто отключить мозг, дать воспользоваться телом. Прекратить уже внутреннюю истерику и перестать ломаться как малолетка. Только бы не извращенец какой и не садист был, вот об этом я не подумала.

Я все еще не знаю, смогу ли я сделать это. Ведь в моих девичьих мечтах и представлениях первый секс – это нечто значимое, обязательно с любимым человеком. Но у такой девушки, как я, его никогда не было. В пятнадцать лет не стало мамы, и как-то не до симпатий и любви было.

Всматриваюсь через пыльное стекло окна на парковку. Вот подъехала полицейская машина, патрульные частенько ужинают в кафе, бесплатно, естественно. Один худой, а второй толстый, я знаю их, Вован и Димон, но для всех Тимон и Пумба. Тупые, жадные, с пошлыми шутками мужики.

Затем прямо у входа притормозил черный, до блеска отполированный «Мерседес», это мэрский, Максим Юрьевич Зорин, отец одноклассницы Дашки Зориной. Вышел только водитель, а я задержала дыхание. Неужели меня хотят подарить мэру?

Как вспомню его мерзкое лицо, эти жидкие рыжие волосы, которые он зачесывает набок, полные, всегда влажные губы и глаза навыкате, так блевать хочется снова. Дашка красивая, она в мать, вот было бы смеху, будь она в отца.