– А как так получилось, что грузовик свалился?

– Так он раскачал его, – кивнул водитель на бездыханное тело. – Будто с цепи сорвался.

Мне вспомнились глаза монстра, когда откинулась дверь тента. Он просто увидел безбрежные поля и почувствовал свежий воздух. Вдруг мне стало не по себе. Это я своей просьбой показать монстра, спровоцировал его на то, что случилось.

Я подошел к воротам усадьбы и увидел на крыльце Митьку. Он сидел, опустив голову, и рассматривал свои босые ноги.

– Ты чего не спишь? Поздно уже, – проговорил я, широко зевнул и зашел во двор.

– Помер, – еле слышно ответил он и поднял на меня заплаканные глаза.

– Кто? – я замер. В голове сразу же возник дед.

– Бурелом, – шмыгнул носом Митя.

– Чего?!

Я побежал к амбару. Дверь клетки была открыта, монстр лежал на боку в том самом положении, каким я его оставил.

«Вставай!» – мысленно велел я, подбежал к его морде и посмотрел в глаза.

Взгляд монстра уже потускнел, а сам он не дышал.

– Не может быть! Бурелом! – я похлопал его по морде, потряс за лапу, но он никак не отозвался. Я с ужасом осознал, что мой боец мертв.

В это время в амбар зашел Митя, утирая рукавом слезы.

– Что случилось? Как так вышло? Целитель приходил? – засыпал я его вопросами, продолжая ощупывать монстра.

На Буреломе не было ни одной раны, только мелкие царапины. Да я и сам видел, что противник не сумел нанести ему серьезных травм.

– Дмитрий Иванович, как только вы уехали, Бурелом начал хрипеть. Я ему воды в рот залил, но он все мимо выпустил. Тогда я попросил дядьку Синего съездить за целителем. Целитель быстро прибыл, но тогда уж поздно было… Бурелом не дышал, – последнюю фразу он произнес еле слышно.

– И что же сказал целитель? – я оставил попытки растормошить монстра и устало опустился рядом.

– Отравился, говорит. Но я ему не верю! Это как же он отравился, если я его каждый день свежатиной кормлю, воду меняю, солому перестилаю?! – возмутился Митя, размахивая руками. – Врет Сорокин! Сам ничего не понимает, а выдумывает.

Я с Митей был согласен. Кормили мы Бурелома только нашими овцами, поили из общего колодца, а больше ничего и не давали. Я решил утром же наведаться к целителю Сорокину и расспросить о случившемся. Но тут вспомнил про карточку острозуба, и достал ее из кармана.

Вообще, с острозубами мы и раньше сражались, поэтому я не надеялся увидеть ничего нового, но когда еще раз пробежался взглядом по характеристикам, то не сдержался и выругался:

– Черт побери! Ядовитая! Тварь была ядовитая! – я не верил своим глазам.

– Чего? – не понял Митя, подошел ко мне и заглянул в карточку, хотя даже читать толком не умел.

– Здесь написано, что острозуб ядовит, а я велел Бурелому разорвать ему горло. Он просто наглотался его яда вместе с кровью. Обычно ядовитые железы находятся как раз под челюстью, – я горестно вздохнул и с сожалением посмотрел на своего бойца. – Это моя вина.

С минуту мы с Митей просто молчали. Он забрал у меня карточку, рассматривая небольшую фотографию острозуба, а я вспомнил, как встретился с Гришей Жуковым, и он обратил внимание на то, что у острозуба на теле зеленые пятна. Блин, а я был слишком уверен в победе, поэтому перед боем только мельком взглянул на карточку и ничего не заметил. Даже то, что записано черным по белому.

– Похороните его завтра. Только куда-нибудь подальше, на окраину наших земель. Мало ли как этот яд проявится, попав в землю, – я встал, отряхнул брюки от соломы и направился к выходу.

На улице блеяла овца, привязанная к жерди у хлева. Митя приготовил ее на ужин монстру, но ей сегодня не суждено умереть. В отличие от моего дорогущего бойца Бурелома.