Анна стояла рядом и комментировала.

– Квартирка в старом-престаром домике, двухэтажном таком, наполовину разбитом. Но, если под снос, то, значит, новую квартиру дадут. Но, похоже, жильё этой Валерии-Карелии даром не нужно. Безалаберная. Не умеет заботиться о завтрашнем дне. Мать её жила в Калужской области, после смерти оставила ей комнату. В коммуналке, разумеется. Валерия эту комнату продала за бесценок, а деньги промотала. Так ребята из техникума рассказывают. На юга и всякое-такое. Хотела богатого закадрить, но не вышло, по всей видимости.

– А племянник?

– А что племянник? Заколачивает бабки на Ямале. Связались уже, уточнили всё, что надо. Квартира ему, разумеется, нужна, о квартире он прекрасно осведомлён.

– А почему тётка завещала квартиру племяннику, а не племяннице? Убитая же ей приходится близкой роднёй? Могла бы и опротестовать, – заметил Морозов.

Анна улыбнулась и довольно потёрла руки.

– Я ждала этого вопроса, – не без иронии произнесла она.

– Да ну? – деланно удивился Морозов, оторвавшись от отчёта.

– Второй год рядом с вами работаю.

– Третий, – поправил Морозов. – Практика тоже в счёт.

– Второй, – упорствовала Анна. – На практике я была далеко от вас. Ваша экстравагантная манера загонять людей в угол своими вопросами была мне незнакома.

Морозов чуть улыбнулся, поняв, что его откровенно кадрят и не поддаться искушению весьма трудно.

– Можно на «ты», – сдался он. – Раз мои манеры уже знакомы, не стоит канителиться.

Анна с трудом сдержала свой восторг. «Пробила окно в Европу!»

– Вы! – и она выжидательно взглянула на Морозова. – Вы с Мурзиком что едите?

– Еду, – включился в игру Морозов.

Анна картинно наклонила голову, как бы удивляясь.

– Еду? – томно переспросила она.

«А может… была не была? – подумал Морозов и тут же осёкся. – Она потом с вещами переселится ко мне насовсем!»

И пока Морозов думал, как бы поэлегантнее отказать даме, в кабинет энергичным шагом вошёл судмедэксперт с поэтичной фамилией Ласточкин и с порога взял быка за рога.

– Олег, убита она ножом, а не скальпелем. Авторитетно заявляю, в заключении всё есть! Но упырь этот знаком с анатомией. И всё так аккуратно. Сдаётся мне, что специально органы не вынули, как у тех. Чтобы запутать. Похоже, имеем дело с одним и тем же субъектом.

Пёс радостно залаял.

– Правильно, Мурзик! – похвалил Ласточкин. – Правду говорю.

– Что творили с теми пятерыми, можно только предполагать, – откликнулся Морозов. – Тела посыпаны негашёной известью…

– А известь впитывает влагу! – поучительно закончил Ласточкин и даже поднял вверх указательный палец.

– Идёт процесс гашения.

– Верно. Чтобы избежать опасных серосодержащих газов при растворении в кислоте человеческих останков, тела следует обезвожить! – торжественно заключил судмедэксперт.

Мурзик опять залаял.

– Что это нам даёт? – отчеканил Морозов.

Судмедэксперт устало пожал плечами.

– А это уже по вашей части, не по моей! – отмахнулся он и тут же продолжил. – Но мотив лежит на поверхности: ему интересно!

– Поточнее, – нахмурился Морозов. – Интересно убивать, расчленять, нас за нос водить?

Ласточкин поджал губы и сморщил лоб.

– Да всё, наверное, интересно! – нашёлся он. – С нами поиграть ему тоже хочется. Но в основе – уверен – интерес анатомический. Что там внутри? Как детям любопытно выковыривать безделушки из шоколадного яйца, так и этому точно так же. Для него люди – киндер-сюрпризы.

– Или для неё, – вставил Морозов.

Ласточкин опять напрягся.

– А, знаешь, всё может быть! – как китайский болванчик, закивал он. – Выпотрошенные и обезвоженные трупы не сказать, ахти, какая тяжесть. Женщина вполне могла их поднять! А далее просто: на ноги полиэтиленовые пакеты, трупы – на пле-чо!, и вперёд с песней.