Бесшумно отойдя от двери, я призадумалась над своими же словами, впервые дав себе труд поразмыслить над ситуацией, а не кидаться в омут, очертя голову. Пройдя на кухню, залпом махнула бокал вина, который собиралась выпить после купания, осторожно притулилась на край стола, вспомнив старую бабушкину поговорку: «Не сиди на столе, день плохо закончится», скептически усмехнулась – куда уж хуже. И тут же представила – куда.

Это сейчас я воспринимаю полицейских как защитников и готова со всех ног бежать к ним – спасаться. А ведь может выйти совсем по-иному. Ведь они могут оказаться злейшими врагами, хуже того – обвинителями.

Ну подумай, ты, человек немного знакомый с системой, что напишут в своих бумажках полицейские, приехавшие на вызов? Что нашли в квартире у бывшей жертвы убитого маньяка, недавно освободившегося из мест заключения? Я прикинула в уме – точно, прошло примерно два месяца с тех пор как Лёнька впервые заговорил о дате его освобождения, два месяца, которые я даже не заметила – сначала в разъездах, потом в хлопотах у Ольгиной больничной постели.

Итак, как же решат менты уравнение с одним неизвестным? Условия задачки: труп педофила обнаружен в доме его злейшего врага. Алиби у этого врага нет. Кто убийца? В ответе следователя я не сомневалась. Более того, на его месте я сама дала бы такой ответ, только вот незадача – я-то точно знала, что я ни при чем!

Я могла поклясться хоть на иконе, что сорок минут назад, когда уходила в ванну, трупа здесь не было, но клятвы, как известно, доказательством в суде не являются. Мне никто не поверит. Я могу до хрипоты срывать голос, доказывая, что понятия не имею как он здесь очутился, но что бы я не кричала, очевидно, что сам себе в спину нож он бы воткнуть не смог.

Следователю потребуется главный подозреваемый – не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять кто тут же окажется на его месте, тем более что мотив у этого подозреваемого тоже наличествует. И доказательств-то особых собирать не придётся – я снова усмехнулась, на этот раз уже немного нервно, – всё уже давно собрано в «Карнавале», в котором чёрным по белому было сказано: «если общественность не вмешается, а полиция и прокуратура продолжат бездействовать, то я пойду на всё, вплоть до убийства, лишь бы защитить себя и остановить зверя.» Там писали ещё тогда – на память я никогда не жаловалась – тоже, что характерно, тоже от моего имени: «только увидев его в могиле я буду чувствовать себя спокойно, и пусть я даже попаду в тюрьму…»

Попадать в тюрьму, однако, совсем не хотелось. Особенно, если учесть, что слова в заметке цитировались не мои, а ушлого корреспондентишки – Лозового Василия, а убить я способна лишь комара, да и то, если он меня укусить пытался.

Сама не заметив как только что откупоренная бутылка вина неожиданно опустела, я, так ни на грамм и не захмелев, приняла решение – в полицию звонить не буду. Оставался вполне закономерный вопрос – куда девать труп? Не могу же я оставить его здесь, лежать посреди квартиры! Сообразив это, я тихонько взглянула в глазок – в подъезде всё ещё шла оживлённая дискуссия между несколькими квартирами. Обсуждали здоровье Дика. Судя по всему, пёс поправлялся. Отрадно.