– И все-таки эти изменения, – сказал я присутствующим, – недостаточны и могут удовлетворить лишь самых наивных либо тех, кто и не собирался заниматься никакой политической деятельностью, создавая свою партию.

Да, требование о 45 000 членов было откровенным издевательством «Единой России» над своими потенциальными политическими противниками. Но и 500 человек партийцев немало. Ленин в первые годы РСДРП мог об этом лишь мечтать. Хотя сейчас, в век Интернета и соц-сетей, собрать по стране пятьсот сторонников для многих партий не так и сложно, но с какой стати? С какой стати сообщать данные об этих людях в Минюст, а значит, в полицию и ФСБ? Но и этого мало! Оказывается, надо представить в Минюст сведения не менее чем о 10 членах оргкомитета! Да еще и указать порядок использования в партии денежных средств и иного имущества! Партия, которая ставит перед собой задачу политической борьбы с правящим режимом, сама сообщает этому режиму о своих членах и докладывает ему о своих финансах! Представьте себе, как Ленин и Савинков идут в Охранное отделение со списками членов своих партий и с выписками из банковских счетов!

– Ну, тогда и партий-то в России не было, – блеснул знаниями наш начитавшийся книжек коллектор-отшельник.

– А какая разница: были – не были? – взмахнул руками Сурен. – Сейчас все эти партии какие-то… лживые. Вертятся, вертятся… Жириновский талантливый, конечно, человек…

Тормоз согласно кивнул.

– Но, – продолжил Сурен и поднял указательный палец, призывая всех к вниманию, – приезжал к нам и говорил: «Я за армян, люблю хаш, то да се…» А на следующий день ехал к казакам и говорил: «Я за вас, армян надо гнать». Хорошо, да? – крупные маслины его глаз заблестели.

– Сурик-джан, не рви сердце, – попытался успокоить его Бурят. – Это все политика.

Сурен Авакович перевел взгляд на меня.

– Ты правильно в прошлый раз сказал: народу надо говорить правду. И места под солнцем хватит всем. А этот еще… Ну, небритый такой… справедливость, бла-бла-бла…

– Миронов, – подсказал Бурят, – десантник…

– Вот! – снова взорвался Сурен. – Чего он говорит этот ваш десантник? Ты понимаешь? Я не понимаю… Он за Путина, но против правительства. А кто руководит этим правительством, а? Во рту каша, в голове тараканы… Язык, что ли, от страха прикусил, когда с парашютом прыгал?

– А в «Единой России» лучше? – возразил Тормоз. – Сплошь лизоблюды.

– Так, – рассмеялся я, – остались одни коммунисты. Кто о них чего-нибудь скажет?

Решили ничего не говорить, а заказать коньяку.

– По чуть-чуть, на посошок, – заметил Арам.

– В общем, – сказал я, – надо что-то делать. Вчера было рано, завтра будет поздно. Надо сейчас! Пока у них там, в России, эйфория и идет массовая регистрация всяких партий, создавая видимость многопартийности и демократии, мы должны привести их в чувство, создав здесь – демонстративно, в изгнании – российскую партию без всякой регистрации. Партию сибаритов! Российскую сибаритскую партию, членами которой будут русскоязычные граждане всех стран мира. Партию, которая может стать основой будущего Сибаритского Интернационала. Написание Манифеста, Программы и Устава партии я беру на себя.

И тут я заметил, КАК смотрит на меня Юрко. Какими восторженными (был бы я женщиной, написал бы «влюбленными») глазами и разинув от удивления рот. «Может, он педик?» – подумал я вдруг и невольно отвел взгляд.

Наверное, Ленин тоже часто так думал, замечая, с какой нескрываемой любовью глядят на него некоторые партийцы. Я, конечно, не Ленин, а наш чубатый украинец – не Зиновьев, но все-таки…

Официант принес коньяк, и мы все чокнулись.