К середине осени нелегалы достроили особняк, и бригада уехала на родину. Не стал исключением и Вазген.

Зима выдалась снежная, вьюжная и, как никогда в этих краях, холодная. Тетя Марина безвылазно сидела в своем ветхом домике, одолеваемая хронической простудой, таким же безденежьем и жуткой тоской. Накинуть веревку на крюк в потолке ей помешал уже время от времени напоминающий о себе сын – она была уверена, что будет именно мальчик. Будущая мать, держась за живот, подходила к окну, садилась на стул и часами наблюдала дерзкую снежную круговерть.

Родила она в самом конце зимы – двадцать девятого февраля. С вечера вдруг гулко застучали в промерзшую дощатую дверь.

– Кто там? – испуганно спросила тетя Марина. В ту же секунду бешено заколотилось сердце – Вазген?

– Хрен в пальто. Открывай, непутевая, – она узнала голос бабки Дарьи.

Дрожащими руками тетя Марина отворила дверь перед непрошенной гостьей.

– Не хмурься аки монашка, ночевать у тебя буду, – с порога заявила знахарка. – Сына родишь сегодня, – она скинула овчинный тулуп. Громко зевнула. – Намается, бедолага, из-за матери-то своей, – колдунья кивнула на ее живот. – Мало того, что грешница, так еще и в длинный год рожать надумала. Я ж и говорю, дура дурой, – бабка Дарья поежилась, поискав глазами тулуп. – Пойду ведро угля принесу. Нет, поди, у тебя?

Роженица замотала головой.

– Одно слово – дура, – знахарка хлопнула дверью.

Всю ночь бабка Дарья возилась по дому: выдраила полы, тщательно вымыла посуду, вскипятила козьего молока. В большой кастрюле нагрела воды, приготовила чистые простыни.

Тетя Марина в это время крепко спала – колдунья напоила отваром пустырника и мелиссы.

В полвосьмого утра – за окном начинало сереть – у роженицы начались схватки. Несмотря на состояние матери, мальчишка родился превосходный – упитанный, розовенький, симпатичный.

– Как назовешь-то мальца? – спросила повитуха, перерезая пуповину.

– Коленькой, – прошептала счастливая мать, скользнув языком по пересохшим губам. – Так дедулю моего звали.

– Коленька так Коленька, – проворчала бабка Дарья, укутывая младенца в простыню, и едва слышно добавила: – Не будет ему в жизни счастья, всё одно…

В канун международного женского дня вернулся Вазген, объяснив свое длительное отсутствие болезнью и немощью стареньких родителей (и это было сущей правдой). Для тети Марины так и останется нераскрытой тайна, что она была не единственной женщиной горячего кавказского мужчины – в Ереване с не меньшей страстью Вазгена ждала черноокая красавица Каринэ, его законная жена. Однако за несколько лет совместной жизни супругам не удалось нажить ни особого богатства, ни детей. Армения в ту пору обрела, так называемую, независимость, но экономическое состояние новоиспеченного государства являло собой крайне тяжелую картину. Десятки тысяч молодых, сильных, умелых мужчин в поисках лучшей доли ринулись в страны дальнего и ближнего зарубежья, прежде всего, в Россию. Кому-то из них найти приличную работу и жилье помогли уже проживающие там более предприимчивые и успешные родственники, но большинство – таких, как Вазген – устраивались строителями, торговцами овощами, водителями.

Молодой отец осторожно подошел к кроватке и, внимательно вглядываясь в лицо ребенка, взял его на руки. Сколько лет Вазген ждал момента, когда он прижмет свое чадо к груди. Правда, матерью должна была стать законная жена Каринэ, но что ж поделаешь, коли Небеса распорядились именно так? Он взял сына на руки, поднес к лицу и поцеловал в кудрявую макушку.

– Э, слюший, а почему у него такой волос рыжий? – спросил вдруг чернокудрый папаша.