«Ты ещё не посмотрел мою книгу личных расходов».

Джон никогда не просил её показывать эту книжечку, но она всегда настаивала на этом, обычно наслаждаясь его мужским изумлением по поводу странных вещиц, необходимых женщине, и вынуждала его догадываться, что такое «кант», настойчиво требовать объяснить ему, что означает «кофточка в обтяжку» или удивляться, как безделица, состоящая только из трёх бутонов роз, лоскутка бархата и пары нитей, могла оказаться шляпкой и стоить шесть долларов. Тем вечером он выглядел так, словно предвкушал, как будет шутливо расспрашивать о расходах и притворяться, что его пугает её расточительность, как он часто делал, но на самом деле он особенно гордился благоразумием своей жены.

Мэг медленно извлекла книжечку, положив перед ним, и встала позади его кресла под тем предлогом, что хотела разгладить морщины на его усталом лбу, и стоя за его спиной со все возраставшим ужасом проговорила:

«Джон, дорогой, мне стыдно показывать тебе мою книгу расходов, потому что в последнее время я действительно была ужасно расточительной. Я так часто бываю на людях, что мне, знаешь ли, нужно во что-нибудь одеваться, и Салли посоветовала мне купить это, что я и сделала, и мои деньги в подарок на Новый год частично покроют эти расходы, но я пожалела, что так поступила, потому что знала, что ты сочтёшь это неправильным».

Джон рассмеялся, притянул её к себе, обведя вокруг кресла, и добродушно сказал:

«Не отходи и не прячься от меня. Я не буду наказывать тебя из-за пары сногсшибательных сапожек. Я горжусь ножками своей жены и не имею ничего против, если она заплатит восемь или девять долларов за сапожки, если они хорошие».

Это была одна из последних купленных ею «мелочей», и взгляд Джона упал именно на эту сумму, когда он говорил.

«О, что он скажет, когда дойдёт до этих ужасных пятидесяти долларов!» – подумала Мэг и содрогнулась.

«Это хуже, чем сапожки, это шёлковое платье», – сказала она с отчаянным хладнокровием, желая, чтобы худшее поскорее осталось позади.

«Ну, дорогая, каков «клятый общий итог», как говорит мистер Манталини[21]?»

Это было не похоже на Джона, и она знала, что он смотрит на неё тем открытым взглядом, который она всегда была готова встретить, ответив ему так же открыто. Она перевернула страницу и одновременно отвернула в сторону голову, указывая на сумму, достаточно большую и без пятидесяти долларов, а с учетом последней покупки оказавшейся совершенно ужасной. На минуту в комнате воцарилась тишина, затем Джон медленно произнёс – но она почувствовала, что ему стоило больших усилий не выражать неудовольствия:

«Ну, я не думаю, что пятьдесят долларов это много для платья, со всеми этими оборками и штучками, которые тебе необходимы, чтобы отделать его по сегодняшней моде».

«Оно пока не сшито и не отделано», – тихо вздохнула Мэг, внезапно вспомнив о расходах, которые ещё придется понести, и эта мысль ошеломила её.

«Двадцать пять ярдов шёлка, кажется, достаточно, чтобы с головой укрыть маленькую женщину, но я не сомневаюсь, что моя жена будет выглядеть не хуже, чем миссис Нед Моффат, когда наденет его», – сухо сказал Джон.

«Я знаю, что ты сердишься, Джон, но ничего не могу с собой поделать. Я не хочу тратить твои деньги впустую, и я не думала, что эти мелочи в итоге окажутся такими дорогими. Я не могу устоять, когда вижу, как Салли покупает всё, что захочет, и сочувствует мне, потому что я этого не делаю. Я стараюсь быть всем довольной, но мне трудно, я устала быть бедной».

Последние слова были произнесены так тихо, что ей показалось, муж их не расслышал, но он их слышал, и они глубоко его ранили, потому что он отказывал себе во многих удовольствиях ради Мэг. Она хотела откусить себе язык, сказав это, потому что Джон оттолкнул от себя книги и встал, сказав дрожащим голосом: