Одной из её слабостей было желание вращаться в «нашем лучшем обществе», не будучи до конца уверенной в том, какое общество на самом деле является лучшим. Деньги, высокое положение, светское воспитание и изысканные манеры были пределом её мечтаний, и ей нравилось общаться с теми, кто обладал всем этим, хотя она часто ошибочно принимала ложное за истинное и восхищалась тем, что недостойно восхищения. Всегда помня о своём благородном происхождении, она воспитывала в себе аристократические вкусы и чувства, чтобы, когда представится возможность, быть готовой занять место, сейчас недоступное из-за бедности. «Миледи», как называли её подруги, искренне желала стать настоящей леди и была таковой в глубине души, но ей ещё только предстояло узнать, что за деньги нельзя купить утончённость натуры, что высокое положение не всегда обеспечивает благородство души, а истинное воспитание даёт о себе знать, даже несмотря на внешние недостатки.

«Я хочу попросить вас об одолжении, мама», – сказала Эми, войдя однажды в комнату с важным видом.

«Да, девочка моя, в чём дело?» – спросила её мать, в чьих глазах эта статная барышня по-прежнему оставалась «малышкой».

«Наш курс рисования заканчивается на следующей неделе, и, прежде чем девочки разъедутся на летние каникулы, я хочу пригласить их сюда на денёк. Им не терпится увидеть реку, сделать эскизы развалин моста и скопировать некоторые наброски, которые им понравились в моём альбоме. Они были очень добры ко мне во многих отношениях, и я благодарна им за это, потому что все они богаты, а я знаю, что бедна, но это никогда не имело для них значения».

«А разве это должно иметь для них значение?» – Этот вопрос миссис Марч задала с выражением лица, который дочери называли «вид Марии-Терезии[10]».

«Вы не хуже меня знаете, что это имеет значение почти для всех, так что не горячитесь, как любящая и заботливая наседка, когда её цыплят клюют птицы посильнее. Гадкий утёнок ещё превратится в лебедя, вы же знаете». – И Эми улыбнулась без горечи, потому что у неё был весёлый нрав и оптимистичная натура.

Миссис Марч рассмеялась и, подавив свою материнскую гордость, спросила: «Ну, мой лебедь, каков твой план?»

«Я хотела бы пригласить девочек на ланч на следующей неделе, чтобы отвезти их туда, где они хотят побывать, например, покататься на лодке по реке, и устроить для них небольшой творческий праздник».

«Это вполне осуществимо. Что ты хочешь на обед? Торт, бутерброды, фрукты и кофе – этого хватит, я полагаю?»

«О Боже, нет! Кроме этого, нам понадобятся холодный язык и курица, французский шоколад и мороженое. Девочки привыкли к таким блюдам, и я хочу, чтобы мой обед был приличным и изысканным, хотя я и зарабатываю себе на жизнь сама».

«Сколько же юных леди в вашей группе?» – спросила её мать, посерьёзнев.

«Двенадцать или четырнадцать человек в группе, но, думаю, приедут не все».

«Боже мой, детка, тебе придётся нанять омнибус, чтобы отвезти их на прогулку».

«Мама, как вы могли такое подумать? Скорее всего, приедет не больше шести-восьми человек, так что я найму открытую коляску или одолжу у мистера Лоуренса “шерри-бум”». – (Так Ханна произносила слово «шарабан».)

«Всё это будет дорого стоить, Эми».

«Не очень. Я прикинула расходы и заплачу за всё сама».

«Не кажется ли тебе, дорогая, что, поскольку эти девушки привыкли к подобным вещам и их не впечатлит даже лучшее из предложенного нами, какой-нибудь более скромный план понравился бы им больше – для разнообразия, и это было бы гораздо лучше для нас, чем покупать или нанимать то, что нам не нужно, и пытаться перенимать манеры, не соответствующие нашим возможностям?»