Ну конечно же, мама!!! Вот кто сможет ей помочь... В ее больнице есть гинекологическое отделение, там работает Ирина Петровна, мама всегда к ней обращается. Она однажды лечила Катю, с ней можно будет договориться...

Катерина вернулась в постель, улеглась, вздохнула и громко застонала. Сергей ничего не услышал, с его стороны кровати доносилось ровное дыхание с редкими похрапываниями. Стон повторился. Никакого эффекта. Кате надоело стонать, она потрясла Сергея за плечо:

– Сережа, Сережа, проснись.

– А? Что... Нет, нет, все нормально. Спи... – Сергей перевернулся на другой бок и натянул на голову одеяло. Пришлось чувствительно толкнуть его в мягкий бок. Катя начинала злиться – ей еще целый спектакль играть, а приходится тратить силы на побудку главного зрителя...

– Сережа, проснись, мне плохо...

– А?! Что случилось? – Он был похож на щенка, у которого впервые открылись глаза. Такой лохматый ньюфаундленд... Исключительно бестолковый.

– Мне плохо. Вызови, пожалуйста, «скорую»... Или нет, лучше отвези меня в мамину больницу. Надо только позвонить туда, узнать, она дежурит или нет...

– А что случилось-то?

Катя молча откинула одеяло. В тусклом свете ночника пятно казалось черным и страшным.

– Что это?! А ребенок? – Сходство с ньюфаундлендом усилилось. Кате показалось, что Сергей начнет сейчас трясти головой, будто стряхивая с себя сон и ужас.

– Может быть, его еще спасут... – Катя всхлипнула, закусила губу и закрыла лицо руками. Ее плечи тряслись от рыданий. Сережу будто подкинула громадная пружина.

– Сейчас, сейчас, потерпи... Куда звонить? – Он метался по комнате, расшвыривая в разные стороны свою и Катину одежду. – О дьявол! Где этот чертов телефон?! Где же он... О-о-ох!!! – Сергей взвыл от жуткой боли. Он ударился мизинцем правой ноги об угол кровати. В глазах у него потемнело, а с языка сорвались такие выражения, что Катя даже перестала рыдать и с изумлением на него взглянула. Ей ужасно хотелось сказать, что трубка лежит в коридоре под зеркалом, но она опасалась выйти из своей роли. Она будто без сил прикрыла глаза и вытянула руки вдоль туловища. Сергей наконец успокоился и продолжил поиски трубки, бормоча себе под нос разнообразные проклятия. Видно было, что он окончательно потерял голову. Наконец трубка нашлась...

– Катюш, я наберу ноль-три? Пусть приедут. Может быть, тебя надо везти на носилках?

– Да нет, не паникуй. Дай мне телефон, я позвоню маме.

Ольга Ивановна оказалась на дежурстве. Она мало что поняла из сбивчивых Катиных объяснений, но пообещала предупредить в гинекологии дежурного врача, что сейчас приедет ее дочь. Это Кате и было нужно.

Молодая сонная врачиха отошла от кресла с недовольным лицом – ее разбудили посреди смены, чтобы принять девицу, у которой, похоже, началась обычная менструация.

– Я не вижу никаких признаков беременности...

– Доктор, это были такие спазмы, мне казалось, что в животе что-то обрывается.

– Сейчас никакой опасности нет, завтра вас посмотрит другой врач, сдадите анализы, сделаем УЗИ, если надо, назначим лечение.

– Скажите, а когда смена Ирины Петровны?

– Ирина Петровна у нас уже не работает...

Все наперекосяк, шиворот-навыворот... Вот непруха!

Катя лежала на неудобной больничной койке, рядом на других койках ворочались еще три женщины, а она не отрываясь смотрела в серый прямоугольник окна. Начинался рассвет, редкие порывы ветра качали верхушки лип в больничном саду. Одна ветка била о стекло, получалась такая грустная, еле слышная морзянка: тук, тук-тук, тук, кто тут? я тут... тук-тук... Катерина засыпала, заботы отступали, все устроится как-нибудь, всегда устраивается... еще раз вспыхнула в сознании мысль: обязательно надо убедить завтра врача, чтобы он сказал Сереже, что она потеряла ребенка...