– Здравствуйте, Иосиф Маркович!

– Здравствуйте! – я постарался взять себя в руки: – Всегда рады новым клиентам!

Голос заказчика был картавым и мягким. Я представил библиотекаря, или ботаника в толстых роговых очках. Он представился. Фамилия показалась мне знакомой. После обмена любезностями клиент перешел к делу.

– Иосиф Маркович, я хотел бы заказать у вас кремацию для моей жены.

Я побагровел. Кому отрывать голову? Рите? Сергею? Или этому клиенту? ЗАЧЕМ рядовой заказ передавать лично мне??? Да что они, обалдели там все! Не понимают, как я занят?!! Все, к черту уволю всех. Стараясь не показывать эмоций, я вежливо спросил:

– Соболезную вам. В каком морге тело? Свидетельство о смерти уже на руках?

– Моя жена в добром здравии, но хотела бы кремироваться сейчас. Мне передать ей трубку?

Я рано пришел в кладбищенский бизнес. Вернее – я родился на кладбище. Мой отец делал памятники, его младший брат, мой дядя, руководил похоронным оркестром. Еще один дядя, брат матери, был водителем катафалка. Половина нашей большой семьи трудилась на Центральном Комбинате Ритуальных Услуг, в ведении которого находились два главных московских кладбища. Другая половина была занята в Институте, курирующем бальзамирование и Кремацию высших лиц государства. Советское детство неспешно катилось под звуки похоронных маршей и завывания безутешных родственников. Мерзкий запах дешевого одеколона, заменяющего собой освежитель воздуха, груды искусственных букетов и прочей кладбищенской дребедени стали для меня повседневными спутниками, плотной стеной отгородившими от мира. Сверстники играли в футбол и ходили в походы. Я после школы шел в семейную мастерскую, где над обивочным материалом трудились женщины во главе с моей матерью. Сестры и тетка учили меня плести венки, работать с тканями, разбираться в основах бухгалтерского учета. Именно там, в нашей мастерской, под конец советской власти, отец и дяди заложили фундамент первого в столице, частного Похоронного дома.

Наступили 90-е.

Семейный бизнес прочно встал на ноги. На улицах Москвы загремели автоматные очереди. Мою семью это не пугало. Здоровый цинизм помогал воспринимать жизнь легко и правильно. Хороня братков в углубленных могилах добропорядочных граждан, я с удовольствием подсчитывал прибыль. Время летело быстро и беспечно.

Менялась страна. Вместе с ней изменилось и наше дело. Бизнес развился и вырос. В начале нулевых мы стали владельцами самого престижного кладбища Москвы. Помогли связи деда, и мимолетная неискренняя близость к режиму.

В 2005-м умер отец. Новый 2006-й я встретил полноправным главой Похоронного дома «Рубинштейн Ritual». Еще через год были возведены новый морг и гордость нашей семьи – Крематорий.

Процедура Кремации была завершающей ступенью сложного ритуала перед захоронением покойного. Кремировали усопших разными методами. Мы применяли собственный, оберегаемый поколениями. Имея дело исключительно с высшей прослойкой общества, наша семья старалась держать планку, быть вне конкуренции. Работать с нами было престижно.

– Иосиф Маркович, все на месте! – Рита приняла у меня пальто.

Я осмотрел себя в зеркале, пригладил волосы.

– Спасибо, Рита. Вроде вовремя.

Поздоровавшись с посетителями, я занял место во главе стола. Секретарша тихо прикрыла дверь. Сегодня предстояло беседовать с супружеской парой, разговор обещал быть не простым. Именно поэтому я принял решение о личном собеседовании, хотя обычно этим занимались мои заместители. Взору предстали пергидрольная блондинка и тот самый ботаник из телефонной трубки. Я не ошибся, у мужчины была густая борода и толстые роговые очки. Пара увлеченно листала наш фирменный каталог. С глянцевых страниц на гостя смотрели дорогие гробы и ритуальные принадлежности. Буйством красок поражали изысканные букеты и венки, предлагались различные варианты отделки персональных мавзолеев, траурные лафеты и многое другое. Отдельная глава посвящалась видам кремации.