– Но я хочу полететь… понимаете? – воскликнула Рэйчел.

Врач вздохнула.

– Отец-то хоть кто? – спросила она.

– Тим, – чуть улыбнулась Рэйчел.

– Уже лучше, – врач поднялась из-за стола. – Что ж… я обязана сообщить начальнику. Ты сама училась на медика и должна всё осознавать.

– Да… – прошептала американка. – Только отказываться от ребёнка я не собираюсь!

Женщина засмеялась:

– Господи, какие вы, молодые, порой горячие! Никто о подобном решении не говорит. А что касается Ярослава Валерьевича… Думаю, он не будет против. Да и Лаамерс только обрадуется.

– Почему? – удивилась Рэйчел.

Дрожавшие ещё пару мгновений назад на ресницах слёзы высохли.

– Новая шумиха… особенно такая, лишь поднимет рейтинг проекта, – пояснила врач. – О вас и так толкуют едва ли не на каждом углу, а сейчас… В любом случае тебе не стоит волноваться. И надо было сразу прийти ко мне, чтобы я осмотрела тебя и убедилась, что ребёнок развивается без отклонений. На Марсе меня не будет с вами. Роды примет Сора. Больше некому.

– Сора? – повторила Рэйчел недоумённо.

– Думала, этим займутся Люк и Тимофей? – приподняла бровь врач. Рэйчел повела плечами. – Уверяю, то зрелище не для мужских глаз. Так что придётся Соре пройти ускоренный курс по акушерству. Теперь можешь идти. Я позову тебя, когда результаты анализов будут готовы.

– Хорошо… – пробормотала Рэйчел, покинула медицинский кабинет и зашагала по коридору лазарета.

Мысли занимал предстоящий полёт, до которого оставалось всего три недели.

А врач, Олеся Дмитриевна Вацак, направилась к Седлецкому.

Бывший лётчик-испытатель находился вместе со Львом Ивановичем в одном из тренажёрных залов и беседовал о межпланетном экипаже.

– …Они прекрасно сработались, – говорил в это время Лаптев. – И физически готовы. Можно не беспокоиться.

– Что ж, отлично, – кивнул головой Ярослав Валерьевич и заметил вошедшую в зал врача. – Олеся?

– Мне надо побеседовать с тобой о Рэйчел, – женщина приблизилась.

– Что-то случилось? – нахмурился начальник.

– Можно и так сказать, – вздохнула Олеся Дмитриевна. – Рэйчел беременна от Тимофея. Я узнала об этом только сегодня, когда осматривала её.

– Вот как? – удивлённо протянул тренер, переглянувшись с Ярославом Валерьевичем. – Интересная новость!

– Очень… – начальник Центра тоже не ожидал такое услышать.

– Рэйчел боится, что будет отстранена от участия, потому и скрывала, – сказала Олеся Дмитриевна.

– Такое вряд ли можно долго хранить в тайне, – усмехнулся Лев Иванович. – Не иголка в стоге сена, как говорится.

Олеся Дмитриевна кивнула головой. Ярослав Валерьевич задумчиво потёр подбородок:

– Грех на душу я брать не хочу. Пусть рожает.

– В открытом космосе? – вскинул брови Лев Иванович.

– Зато появится первый и, возможно, единственный ребёнок, в строке «место рождения» которого будет записано «космический корабль «Хор Джесер-1» или даже «Марс», – с весёлыми искорками в серых глазах отозвался мужчина. – Мы сделаем огромный шаг в будущее. И однажды – кто знает? – наши потомки станут летать из одной родины… Земли на другую – Марс.

– Ты рисковый человек, Ярослав Валерьевич! – засмеялся тренер. – Но как же невесомость? Принимать роды будет крайне трудно. Справятся ли наши смельчаки? Не хотелось бы, чтоб кто-то из них пострадал или погиб.

– Да… – согласился Седлецкий.

– Будем надеяться лишь на лучшее, – негромко проговорила Олеся Дмитриевна. – Однако пути назад уже ни для кого нет.

Она тоже беспокоилась за джесеровцев, особенно за Рэйчел.

– Ну и почему я узнаю об этом не первым, а из новостей? – воскликнул Ханнес и бросил газету, на главной полосе которой была статья о беременности Рэйчел Сток, на журнальный столик в гостиной своих апартаментов. – Господи… какой-то сумасшедший дом!