Звенит звонок. Довольно углубляться в тему. Однако я покидаю класс с ощущением, будто что-то упустил. Я забыл поделиться с ними личным опытом. Разочарованием, которое испытал один мальчик, посмотрев двадцать лет назад фильм под названием «Ганнибал». Его огорчил финал. Паренек вышел из кинотеатра совершенно расстроенным. И вот сегодня этот молокосос возник в классе, вскочил на слона и увлек своего героя в сердце Римской империи.

Так он принял участие в великом сражении. Единственном, выигранном за всю свою жизнь.

На перемене Хильда подходит ко мне. Она обсасывает шоколадное мороженое на палочке, держа его на расстоянии, чтобы не запачкать школьную форму. Она говорит:

– Офигеть, учитель, такого про Ганнибала я раньше не слышала… Урок мне очень понравился. В какой книжке вы нашли эту историю?

– Ни в какой, ты же знаешь… Это была проверка. Ты единственная, кто это понял. Еще раз убедился в безразличии твоих одноклассниц. Они примут на веру бред первого встречного, заявившегося сюда. Только представь себе политические последствия такого отношения к делу.

Зря я выдумал оправдание. Пару минут назад я прогуливался по дворику лицея победителем, неуязвимым в схватке и исполненным собственного величия, словно был верхом на белом карфагенском слоне. Оправдавшись перед Хильдой, я свалился с него и теперь был достоин только плешивого мула. Почему я честно не признался ей, что придумал историю, чтобы повеселиться и заодно отыграться за прежние поражения?

Возможностей толковать историю на свой лад у меня впереди предостаточно. Но мои вымыслы уже не будут так вдохновенны. Я, конечно же, еще не раз поддамся искушению дать волю фантазии. Найдутся и те, кто будет благодарен мне за фальсификацию событий. Вспомним хотя бы о миллионах людей, которые в XIX веке боготворили Наполеона, ликовали, глядя, как перед ним склоняла головы европейская знать. Наполеон был великим героем XIX века, и с его поражением рухнули мечты определенной мятежной части человечества. Пусть невзгоды сломили его, но это не значит, что каждый год, в каждом классе, в каждой школе мы должны пересказывать историю его поражения. Ради собственного достоинства нам следовало бы превратить его в фантастического героя вроде Супермена.

Может быть, объявить историю жанром художественной литературы? Именно! Я на этом настаиваю. Идея многим придется по душе. Мой тесть был бы рад изменить некоторые факты современности. Он позволил бы Гитлеру победить. Патрокл – запоздалый нацист, обожающий разгромленное движение. Поверженное в ходе самой масштабной капитуляции царства теней, что заставляет меня задуматься о том, что в XX веке сочувствие вызывали не только святые, но и бандиты.

В общем, к концу дня мое душевное состояние мутировало из экстаза в депрессию. В то время радость моя была хрупкой, а отчаяние и скука безграничны.

Собираюсь домой, иду по коридору лицея. Во всех классах уроки – приглушенный шум, мерцающий свет. Такое ощущение, что я шагаю по айсбергу, который вот-вот треснет.

Заворачиваю в учительскую. Отто, сидя за столом, проверяет контрольные. Я зашел за своим портфелем и не хочу вступать с ним в разговор. По понедельникам, средам и пятницам Отто преподает физику, в остальные дни пьет. Когда трезв, он обладает тонким чувством юмора. Он мне нравится.

– Ты как раз вовремя. Дай мне взаймы пару песо, – говорит он без паузы и продолжает, получив деньги: – А теперь могу угостить тебя пивом.

– Сегодня я занят, – отвечаю я, хотя не принял бы его приглашение ни завтра, ни послезавтра.

Попойка с Отто для меня столь же невообразима, как полет на дирижабле. Мы коллеги, общаемся и похлопываем другу друга по спине в лицее, но за его стенами нас ничто не связывает. Окажись мы за одним столом в баре, нам не о чем было бы говорить. Весь вечер молча глядели бы друг на друга и неловко улыбались.