– Весь смысл в слове достаток… Для каждого он разный. Меньше-больше одинаково плохо. Нужна тебе двухкомнатная квартира – живи в ней, нужен одноэтажный дом – тебе туда. Машины, дома – это как размер одежды. Не надо одному лезть на корабль с 20 вёслами – не справишься, лучше возьми маленький катер. Это и есть достаток. А когда человек в настоящем достатке, он мыслит ясно, знает, что ему нужно. Он просто на своём месте. А лишними деньгами мало кто умеет управлять».

– Ну как это лишними?!

– Тебя смущает это слово по отношению к деньгам, так?

– Ещё как.

– Оно многих смущает. По той причине, что большинство людей не умеет их тратить.

– Ну не согласна. Просто люди хотят бОльшего, чем могут купить. Вот и всё.

– Да. «Хотеть» – очень интересное слово… Оно очень капризное, это слово. Видела, сколько кругом ходит людей с Айфонами? И с зарплатой в 30 тысяч при этом? Зачем он им? Это просто игрушка… Или на чём ездят. Машины по 2-3 миллиона, взятые в кредит. Та же игрушка, только бОльших размеров. И при этом не в состоянии подумать, сколько переплачивают за кредит или ремонт дорогой тачки… Просто захотелось купить «это». Понравилась модель… Люди вечно покупают то, на что у них хватает впритык, и потом пытаются оправдать себя и перед самими собой и перед другими, что поступили правильно.

– Ты так говоришь, как будто насквозь людей видишь. А если это не так? Если они и правда хотели это купить?

– Конечно, хотели. В этом вся разница. Разница в «хочу» и «есть необходимость». Замечаешь это, когда видишь на примере больших объёмов. Тогда это гротескно выглядит. Как-то я был на одном из авиасалонов во Франции. Мне платили за консультации по вопросам военной техники, сделок с ней и, самое важное, за то, чтобы эти сделки были выгодными. Надо было помочь одному арабскому шейху купить многоцелевые вертолёты. Нанял меня вовсе не он. У них, в Саудовского Аравии, несмотря на всю, казалось бы, монолитность и власти, и системы, внутри свои группировки. Не то, чтобы они прям уж так соперничали, но у них разные экономические интересы. Они одного рода-характера, но, условно, в разных местах, как если бы это были карманы. Одна из этих группировок сотрудничала с Локхид Мартин и платила мне за то, чтобы я уговорил купить его именно их вертолёты. Понимаешь, ему поручили просто выбрать лучшее, про них он ничего не знал. И я убедил его, что Локхид Мартин – лучшее. И он был согласен с этим. Но ему захотелось, именно захотелось, купить другое.

– Так он купил не то, что ты советовал?

– Он купил вообще не вертолёты. Ему понравились НУРСы, неуправляемые ракетные системы, российского производства. Просто впечатлили. И на них он подписал крупную поставку. А вертолётов ЛМ купил всего 10 штук, вместо необходимых 70-и.

– Да. Странно как-то…

– Ещё как. Но страннее то, что так по глупости и совершается множество покупок. Из-за «просто понравилось». И чем крупнее сделка, тем сильней потом пытаются доказать, что она была необходима… Отсюда и вся отдалённость денег от достатка. Они путают сознание. – Густав, разумеется, не сказал самого главного. Что именно он и посоветовал выполнить установки из Эр-Рияда лишь номинально, чтобы показать всем, кто в доме хозяин. По прилёту домой принц оказался в опале, а его влияние забрал себе тот, кто был под колпаком у ирландца уже не первый год. Так Густав получил себе долю транспортно-логистического рынка в ещё одной арабской стране.

      В этот момент Пабло прошёлся мимо них ещё раз в обратном направлении и встал у противоположной им стены. Можно было даже не сомневаться в том, что смотрел он на Оксану, и его звериное чувство, желание кем-от обладать в этот момент выпирало наружу, окрашивая глаза в едкий блестящий цвет, какой бывает у тех, кто чувствует себя охотником.