– В саванне есть лишь одна львица, которая учит своих жертв, как уцелеть при встрече с хищником.

Вот так новость! Выходит, меня знают не как отличного охотника, а как хищника-гуманиста, наставника слабейших? И то, что я говорю другим животным, не пропадает зря? Как следует удивиться я не успела. За спиной прозвучал голос, вызывающий столь сильное раздражение, что оно заслонило все остальные чувства.

– Вот именно, Нала, хватит учить мою потенциальную добычу. А вдруг я не смогу его поймать, когда выйду на охоту?

Я даже не обернулась, чтобы посмотреть, чей ленивый, раскатистый баритон вмешался в беседу. Вместо этого я наблюдала за удаляющимся в степь Тауро, точнее за облаком пыли, скрывшим его от моих глаз. Все еще не поворачиваясь, я подошла к ближайшей низенькой акации и уселась в ее тени.

– Не удивлюсь, если ты его не поймаешь, Тенорио, – наконец бросила я ответ. – Вся твоя добыча – потенциальная. Ты хоть раз сам изловил кого-нибудь или живешь только благодаря прайду? – пусть я и не кобра, но яду в голосе хватило бы на целый клубок змей.

– Ну-ну, как грубо, Нала. Цинизм тебе не идет.

Передо мной появилась довольная морда наглого зверя. Несмотря на засуху и жару, выглядел он очень опрятно и даже щеголевато. Шерсть прилизана волосок к волоску. На голове кокетливый хохолок. Настолько небрежный, что сразу становилось понятно: Тенорио провел немало времени, чтобы уложить в живописном беспорядке пышную гриву. Меня всегда раздражало, что многие молодые львицы были без ума от ухоженного красавчика. Но разделить чувства ровесниц не могла, да и не пыталась.

– Твое раздражение видимо от голода. Плохо выглядишь, Нала. Осунулась… даже на лучших из нас скверная погода действует не лучшим образом, – он словно читал мои мысли и выворачивал их наизнанку. Интересно, что будет, если я скажу, что он, в отличие от меня, сегодня прекрасно выглядит? Может, признает, что он урод и мерзавец, каких мало? Надежды на искренность не оставалось, поэтому ответ мой прозвучал коротко.

– Наша встреча – причина моего раздражения.

Морда Тенорио стала еще более самодовольной. Вдобавок, на ней появилось сочувственно-покровительственное выражение. Вы видели когда-нибудь сочувственно-покровительственное выражение на морде у льва? Нет? Тогда вам не понять, почему я чуть не рассмеялась ему в морду.

– Ладно, не дуйся, подруга. Я же о тебе забочусь. Не стоит так долго находиться на солнце…

Мне очень не хотелось покидать тень, но терпеть его общество мне хотелось еще меньше, поэтому я поднялась, бросив на ходу.

– Я только что пришла…

– А вот и неправда, я за тобой уже давно наблюдаю. Вон оттуда, с пригорка. – он показал на бугристый холм, за которым спрятался бы и слон.

Покровительственное выражение на лоснящейся морде только усилилось. Для того, чтобы почувствовать это, мне не требовалось даже поворачиваться к собеседнику – хвостом почувствовала. Наглость самца стала меня бесить.

– Ты следишь за мной? – грозно спросила я, стоя вполоборота к Тенорио. Мне стало неприятно, что он наблюдал за охотой. Не в моих правилах нападать на других животных без поддержки прайда или без острой необходимости в пище. Но сегодняшний день казался мне слишком длинным и скучным, и я решила развлечься погоней за буйволом.

– Забочусь, как я уже сказал, – ответил «сама заботливость» нашей саванны.

– Да ты ни о ком не заботишься, кроме себя! – не стоило срываться на рык, но сдержаться оказалось выше моих сил.

– Конечно, я должен подумать о себе, иначе никто не подумает об одном молодом и перспективном льве, его делах и заботах. Но о тебе я тоже забочусь и о других львицах моего прайда, – заявил Тенорио и плюхнулся на сухую траву под моей акацией. Наглец перевернулся на спину, демонстрируя голое брюхо и доказательства принадлежности к мужскому полу.