«Кэрри жива и действует», – ответил Саул.

Эстес спросил: «Откуда тебе знать?». Угадайте, что сказал на это Саул. Я вам скажу: «Она хороша».

Представляете? «Она хороша». Он повторяет эту фразу, словно мантру какую-то. Я ушам своим не поверил. Мы все тогда переглянулись; я готов был уволить Саула на месте. Чуть не сказал ему об этом, но потом…

– Что вас остановило?

– Причин две, Уоррен. Две причины, о которых никому из нас нельзя забывать. Помните конгрессмена Джимми Лонгуорта?

– Лонгуорта из Миссури? Кто же забудет Джимми Лонгуорта! Вы бы его видели, господин президент. Тот еще персонаж. И все же, Билл, при чем здесь он?

– Когда я только получил назначение в Вашингтоне, то разосрался с одним агентством. Джимми заглянул ко мне в кабинет с бутылкой «Джек Дэниелс» и двумя стаканами. «Малыш Билли, – начал он, – я тебе одну умную вещь скажу, и если не наберешься мудрости, то запомни хотя бы ее: старожила можно загнобить по самое не могу, но его нельзя увольнять». На мой вопрос: «Почему?» он ответил: «Старожилы знают, где собаки зарыты. Уволишь одного такого, и он уйдет. Молча уйдет, получит пенсию и пособие, а ты полгода спустя будешь объясняться перед каким-нибудь пронырой-репортеришкой из “Вашингтон пост” или даже большим жюри. На дно пойдешь со всей администрацией. До конца жизни себе карму испортишь. Вот почему».

– Так, а вторая причина?

– Мой предшественник на посту директора ЦРУ. Он сказал нечто, чего мне не забыть: «Самая большая беда Саула – патологическая честность, но главное, Билл – каким бы умником ты, член гарвардской “Фи-Бета-Сраки”, себя ни воображал, Саул вдесятеро хитрее и мудрее. А еще он, сволочь такая, самый умный на свете жид. В общем, когда закончишь на него орать – рано или поздно ты на него наорешь, на Саула все орут – выслушай, что он скажет. Внимательно выслушай».

В общем, в конце собрания я отправил Саула в административный отпуск. Прямо на месте. И знаете что?

– Что?

– Он просто посмотрел на меня, Уоррен, сквозь стекла очков и ответил: «Неплохая мысль». Потом встал и вышел. А мы остались чесать в затылке и гадать: что он имел в виду?!

– И все? Тогда как мы докатились до такого?

– И правда, Билл, как? Что произошло?

– Все просто, господин президент: мы получили отчет Мэтисон с кодовым маркером «трубкозуб». Буквально через двадцать минут, как Саул покинул мой кабинет. Тогда-то я и узнал настоящего Саула.

14 апреля 2009 года

Тем утром Саул Беренсон, шеф Отдела разведки по Ближнему Востоку ЦРУ, отправленный накануне после основательной и прилюдной головомойки вице-президентом США Уильямом Уолденом в административный отпуск, проснулся ото сна, который не посещал его с детства. Проснулся один, в пустом доме.

Его жена Мира уехала, вернулась в Мумбаи, что в Индии, еще два дня назад. Для посторонних, она отправилась навестить больную мать и продолжить работу в Обществе Красного Креста (управляемом ее семьей отделении благотворительной организации). На самом же деле Мира уехала потому, что в последнее время они с Саулом почти не разговаривали. В любом браке, размышлял Саул, собираясь в аэропорт, всегда есть легенда и подлинная история.

В аэропорт его взялся отвезти Сэнди Горник, угловатый кудрявый специалист (весьма успешный) из отдела по Ирану. Он специально взял отгул в офисе, чтобы подбросить шефа, а тот по дороге проболтался, дескать, летит к жене и ее родным в Мумбаи.

– Вы там прежде бывали, в Индии? – спросил Горник. До него дошел слух, как Саула чуть не выперли из конторы. Почти все в НСС (Национальной секретной службе) и абсолютно все на четвертом этаже в Лэнгли знали об этом. В кафетерии только о том и судачили. Сэнди, типичный карьерист, даже побаивался, как бы сегодняшняя поездка в аэропорт не стоила ему карьеры.