– У меня нет времени на разборки с неотёсанной хабалкой, – хмыкает, – либо просишь прощение как следует, либо ты очень сильно пожалеешь.

– Неотёсанная хабалка? – мое голос поднимается на октаву выше. – Ты думаешь, что можешь меня унизить и угрожать? Ты ошибаешься, Ханс. Я не позволю тебе играть со мной в такие игры.

Мои руки сжимаются в кулаки, а глаза сверкают от решимости. Я вижу, как его секьюрити становятся более напряженными, но я не сдамся. Я не преклонюсь перед этим тираном.

– Ханс Леманн, ты считаешь, что мир вращается вокруг тебя, но я тебе скажу одну вещь – твоё высокомерие и желание унижать других лишь отражает твою собственную ничтожность. Я не имею никаких причин извиняться перед тобой. Если кто-то должен просить прощение, то это ты. Закон не оправдывает твоё самовлюблённое поведение.

Мои слова произносятся с ясностью и решимостью. Я не позволю ему сломить меня. Я смотрю на него с гордостью и стойкостью, готовая противостоять всем его угрозам.

– Ах, маленькая бунтарка, значит? – с ехидством прыскает он. – Надо же, впервые вижу нечто подобное! Ты сбила меня с толку, Тая. Ещё никто, никогда не позволял себе в мой адрес то, что позволяешь ты. Ты либо глупая, либо с отклонениями в развитии инстинкта самосохранения. Ты думаешь, что можешь мне противостоять? Ты ничто перед моей властью и влиянием.

– Твоя власть и влияние основаны на страхе и подавлении других людей. Я выбираю свободу и достоинство. Ты никогда не сможешь сломить меня!

У Леманна чуть челюсть до самого пола не отвисла. Уверена, я первый человек, который осмелился сказать ему в упор такие дерзкие фразы.

Сама от себя в шоке…

Нужно притормозить, нужно, Таяяяяя! Он же деньжищи какие перевёл!

Но меня понесло. Ну что поделать, характер такой. Я не могу остановиться, внутри меня уже во всю кипит вулкан… нет, десять вулканов! А нефиг было меня похищать!

– Ты заблуждаешься, Таисия. Я буду следить за тобой, за каждым твоим шагом, и ты узнаешь, что значит попробовать переступить черту…

Он наклонился ко мне катастрофически близко. Его губы приблизились к моим…

Очень жарко он на меня дышал и моё сердце начало биться быстрей.

Нет, всё-таки он очень красивый…

Но почему же такой мерзавец?!

Амбалы одновременно хрустнули кулаками и я сглотнула.

– Давай, Тая, извиняйся! Я жду! Моё время дорого стоит. А ты не выйдешь отсюда, пока я не услышу твоих унижений по поводу случившегося.

Самый. Настоящий. Козёл!

Неожиданно машина резко даёт по тормозам, я лечу на Ханса вперёд и мои губы врезаются в его…

Твою ж…

Хочется орать от досады, махать кулаками, топать.

Это был мой первый поцелуй!

И он безжалостно украден этим высокомерным, лицемерным монстром.

Ну как так? Ну каааак?

Ханс оттолкнул меня от себя и выругался, проведя тыльной стороной ладони по своему рту.

– Ярослав, ты уволен! Я позабочусь о том, чтобы ты до конца своих дней работал только водителем маршрутки! – прокричал Леманн своему водителю, который бормотал бесконечные извинения, мол он не виноват, это его подрезали.

А мы…

Мы разбили друг другу губы.

У нас у обоих было примерно по капельке крови на губах.

Только у меня на верхней губе, у Ханса на нижней.

Но это был поцелуй.

Он был напористым, диким, горячим.

Хоть и коротким, но по ощущениям – таким.

Боже мой, с этим человеком я схожу с ума…

Кто-нибудь может объяснить, что творится у меня в душе?

Я же ненавижу Ханса Леманна, но, порой, в такие моменты, начинаю чувствовать к нему нечто необъяснимое, на грани фантастики.

– Ты не имеешь права требовать извинений от меня таким способом! – гневно восклицаю я, стирая его поцелуй с губ. – Ты – коварный и отвратительный человек!