Когда под вечер Михайла вернулся к Карпу Лукичу, никто его и не спросил, спорил ли он с гонцами вора. Патрикей Назарыч, довольный и успокоенный, сидел тут же, весело потирая сухие ладошки.

– Ну, слава господу, полдела сделано. Ваську скинули. Бог даст, и беды наши с ним скинем. Михайла покачал головой. Спорить он не мог. Ведь и правда скинули ненавистного Ваську Шуйского, а все ему казалось, что не накрепко дело сделано, хоть объяснить, что тут неладно, он, конечно, не мог. Не понимал он того, что народ слепо скинул Шуйского, не думая, какая вместо него власть придет и лучше ли народу станет под той властью.

На другой день москвичи узнали, что власть над ними уже есть. Пока, до выбора нового царя, государством будут править семь бояр – князь Мстиславский с товарищами, и первым после Мстиславского стоял князь Воротынский.

Михайла руками всплеснул. Для него этого было довольно. И вообще он, побывав у Болотникова, боярам не верил, а уж коли его враг Воротынский замешался, тут уж добра не жди. Так он и сказал Патрикею Назарычу.

Патрикей Назарыч промолчал, но через два дня с торжеством рассказал Михайле, что он сам, своими глазами, читал посланье, какое бояре разослали по всем городам, приказывая всем людям, собравшись, прислать на Москву выборных, чтоб сообща избрать нового царя.

– Вот видишь, – говорил он, – выборных зовут, а народ разве попустит, чтоб ляхам поддаться. Да бояре и сами про то говорят. Ты слушай. Они там сказывают, как Василья свели за то, что за него кровь хрестьянская зря лилась и что не люб он всему народу и никто его на царство не хочет. А дале пишут, чтоб нам всем вместе стоять против польских и литовских людей, чтоб Московским государством литовские люди не завладели. Видишь? И про тушинского вора тоже пишут, чтоб и его на царство не хотеть.

– То так, – подхватил, немного смягчившись, Михайла, – Дмитрий Иваныч и сам из польских рук глядит. Они им всё одно как холопом помыкают.

– Ну вот, сам говоришь, одобрил его Патрикей Назарыч. Хоть ты бояр и не жалуешь, а всё русские люди и они тож. Аль они нашим исконным ворогам поддадутся? Вот погодим малое время, съедутся выборные с городов, и выберем себе царя по мысли, чтоб он ляхов прогнал и порядок на Руси завел. Нам, посадским, без порядка пропадать.

Михайла промолчал. Ему не одного порядка от нового царя надо было, но он уже начал смекать, что посадским про холопью долю говорить зря. Хоть у самих у них холопов и нет, а как там бояре холопов жмут, то не их забота. «Холопам только царь помочь может, – думал Михайла. Ему что бояре, что посадские, что мужики – одна стать, все ему служить должны, его волю блюсти. Прикажет боярам, чтоб не жали холопов или хотя бы и вовсе на волю отпустили, они должны слушаться. Только бы доброго царя выбрать, который бы до черного народа милостивый был. Надо бы того Ляпунова поглядеть, какой он есть», – подумал еще Михайла.

Но уходить из Москвы пока ему не хотелось. Чуял он, что здесь все дело, решится. А уйдешь, как знать, проберешься ли вновь?

Прошло около месяца. Михайла все жил у Карпа Лукича, а Степка так и не вернулся. И никто не знал, куда он девался.

В Москву прибыли гонцы из Перми Великой. Они получили посланье из Казани и приехали в Москву показать свой ответ и держать совет с московскими посадскими. Пермичи звали казанцев посылать ратных людей под Москву, помогать москвичам очищать русскую землю от польских и литовских людей. А тут как приехали на Москву, прознали про них бояре-правители, призвали к себе и дали им новое посланье, какое они рассылали опять по всем городам.