Штейтинг был тоже советским, и натуральная его фамилия – Безроднов. Он очень ее стеснялся и старался не вспоминать.

ФАМИЛИЯ

«Людей-то на самом деле получается гораздо меньше, чем рождается».

Родился Канабек Безроднов в Талды-Кургане – самом обычном казахском городке, построенном как обычно не казахами, а казаками да русскими. Родился у самых простых родителей и в этом, как он считал, крылся исток его неудач. Мать – казашка, отец – русский. Оба с утра до вечера работали на аккумуляторном заводе, вечером – в своем огороде, скотина, припасы, картошка, пастила из яблок, а толку… Сам Канабек приторговывал на рынке картошкой и прочими овощами и фруктами с родительского сада.

«У других ловко получается. И делать-то ничего не надо. За тебя родители отработали. Знай только родись, но не где случится, а у того, кто постом и званием обеспечен, тут тебе и диплом престижный найдется, и квартирка не хоть какая-нибудь, а там глядишь и имущества подкинут, да и о работе не придется беспокоиться: теплое местечко обеспечено, и такое, где трудиться особо не придется и деньги хорошие», – такие зрелые невеселые мысли одолевали Канабека до того момента, пока он не встретил Эльзу, дочку Штейтинга, известного в его городке официального миллионера, состоявшего в советское время на учете в горисполкоме.

Эльза была ничего себе девчонка. Но таких, которые «ничего себе», немало, а любовь штука очень даже управляемая, когда имеешь твердо определенные цели. Бесцельным же Канабека Безроднова назвать было нельзя. Он хотел исправить ошибку своего рождения и влиться в семью, где есть все, о чем мечтал, приобрести, так сказать, лик элиты. А тут жизненная удача на его пути подвернулась такая, что другую такую в его городе сыскать сложно. Все-таки не у всех миллионеров, каковых в его городке водилось ровно семь, имелись дочки и тем более на выданье, поэтому встреча с Эльзой очень даже вдохновила Канабека на любовные свершения…

Он даже инстинктивно читал стихотворные сборники, выискивал стихи, которые мог выдать за свои, и читал на вечерней зорьке своей перспективной подруге:

Когда о Вас я вспоминаю:

Лицо, глаза, изгиб бровей,

Смешную речь скороговоркой,

То мне становится теплей.

Ведь Вы действительно прекрасны,

Красивы, веселы, умны.

Искать сравнения? Напрасно.

Любых сравнений выше Вы.

Как говорить о той, что любишь?

Таким, как Вы – к ногам цветы.

Вы по-мальчишески задорны,

По-детски мыслями чисты.

Ваши черты, как Вам ни странно,

Узнаю среди многих лиц,

Как героиня из романа,

Сошли с его седых страниц.

Поверить в Вас – поверить в чудо,

А верить можно лишь любя.

Я Вас не знаю. Кто? Откуда?

Но в Ваше чудо верю я.

Свадебка разразилась пышная. Лысоватый Андрей Штейтинг, чистокровный русский немец, имевший богатых родственников на землях предков, не пожалел деньжат на радость гостям, дочке и своему зятю. Канабек Безроднов переполнялся радостью и эмоционально напоминал раздувшийся сверх меры воздушный шарик. Он еле сдерживался, чтобы не захохотать во всеуслышанье средь высоких гостей от достижения желанной жизненной цели. Он ощущал себя, как фанатичный альпинист на вершине Эльбруса, вдыхал свежий горный воздух, невесть как возникший в душной городской квартире, и пьянел, не опрокинув рюмки. Благо, что в отличие от воздушного шара, который бы в подобной ситуации просто громко лопнул, Канабек переживал свой триумф в душе, обитавшее где-то…

***

Где обитала душа Канабека? – на сей счет можно рассуждать. Душа человека любвеобильного и чувственного, скорее всего, водится в сердце, которое быстрее вздыхает при каждом удобном случае. Душа труса водится в пятках, так утверждает народная мудрость, но это спорно. У труса сердце трепещет не хуже, чем у чувственного человека, поэтому обитель его души опять-таки сердце. А в пятках, стопах, ногах водится душа заядлого бегуна, который живет ощущением работы икроножных и бедренных мышц. Душа хорошего повара – во рту и в желудке. Душа инженера обитает не иначе как в голове. Душа Канабека застряла на переходе от сердца к уму, и в результате Канабек не мог искренне любить и верно мыслить, а мог лишь глотать и думать о том, как сглотнуть больше.