В эту теорию не вписывался только мотоцикл. Слева от лестницы, которая вела на крышу, к багажнику из стальных прутьев был привязан цепями «харлей». Не самый большой, но мощный, пенсионеры обычно на таких не разъезжают.

За исключением мотоцикла, внешне «роадкинг» не вызывал никаких подозрений, но Джим Айронхарт чувствовал исходящее от него зло, оно накатывало на него, словно черные волны прибоя. Он задыхался, будто мог почуять смрад тех, кому принадлежал автодом.

Сначала он колебался, опасаясь своими действиями поставить под угрозу жизнь женщины и ребенка, которых наверняка удерживают в «роадкинге». Но медлить было еще опаснее. Джим понимал: чем дольше мать и дочь в руках похитителей, тем меньше шансов вытащить их живыми.

Джим вырулил на переходно-скоростную полосу, собираясь уйти на две мили вперед, а потом перегородить своим «камаро» дорогу.

Водитель «роадкинга», очевидно, заметил в зеркало заднего вида, как Джим притормаживал возле универсала и проверял, что там и как. Теперь он позволил «камаро» поравняться с автодомом, а потом резко вильнул влево – заскрежетал металл. «Камаро» содрогнулся от удара, и Джим едва удержал руль в руках.

«Роадкинг» сдвинулся вправо и снова обрушился на машину Джима, вытесняя его на неасфальтированную обочину. Так они проехали еще несколько сотен ярдов: автодом, рискуя столкнуться со случайно вынырнувшей из знойного марева машиной, выезжал на встречную полосу, а «камаро», взметая клубы пыли, гнал по обочине автострады, которая лежала на два фунта выше уровня пустыни.

Джим понимал: даже легкое нажатие на тормоз выбросит его с дороги, и поэтому просто понемногу сбавлял газ.

Водитель «роадкинга» заметил его маневр и тоже сбросил скорость. Он ехал вровень с Джимом и дюйм за дюймом выдавливал его с дороги.

Легкий «камаро» не мог долго противостоять махине автодома и, несмотря на все усилия Джима, сползал влево. С автострады сорвалось переднее колесо. Джим нажал на тормоз, но поздно. Заднее колесо тоже сорвалось в пустоту. «Камаро» накренился и завалился на левый бок.

С Джима слетели черные очки, его бросило вперед и вбок, но благодаря спасительной привычке пристегиваться он не ударился головой об оконный косяк и грудью о руль. Лобовое стекло покрылось паутиной трещин. Джим зажмурился, и на него густо посыпались осколки закаленного стекла. «Камаро» перевернулся во второй раз, пошел на новый переворот и остался лежать колесами кверху.

Джим висел на ремне. Он не пострадал, но его изрядно тряхнуло, он закашлялся от белой пыли, которая набилась в салон сквозь разбитое ветровое стекло.

Они за мной вернутся.

Джим лихорадочно нащупал замок ремня безопасности, отстегнулся и повалился на потолок машины. Оказалось, он лежит прямо на дробовике. Ему еще повезло, что дробовик не разрядился, пока кувыркался «камаро».

Они идут за мной.

На то, чтобы сориентироваться, ушла пара секунд. Дверная ручка оказалась над головой. Джим протянул к ней руку и нажал на кнопку. Дверь сразу не подалась, но потом все-таки щелкнула замком и, скрипнув, распахнулась.

Джим переполз с потолка «камаро» на землю. Казалось, он попал в сюрреалистический мир Дали с его измененными перспективами. Джим достал из машины дробовик.

Пыль уже оседала, но Джим все равно чуть не закашлялся. Пришлось стиснуть зубы и сглатывать каждый позыв к кашлю. Двигаться надо было бесшумно – иначе не выжить.

Позавидовав проворству мелких ящериц, которые разбегались из-под ног, а заодно и их неприметности, Джим пригнулся и побежал к руслу пересохшего ручья. Оказалось, глубина этого естественного дренажного канала всего фута четыре. Джим с глухим стуком спрыгнул вниз, на твердое дно. Он присел на корточки и, приподняв голову над землей, посмотрел в сторону перевернутого «камаро», вокруг которого еще не рассеялся туман солончаковой пыли.