Поток машин ближе к аэропорту стал плотнее, и Холли с радостью сбавила скорость.

– Я хотела сказать, что у вас отличная выдержка.

– Вы давно в журналистике?

– Двенадцать лет.

– И все это время в Портленде?

– Нет, здесь я только год.

– А раньше где работали?

– В Чикаго… в Лос-Анджелесе… в Сиэтле.

– Нравится журналистика?

Холли поняла, что Джим перехватил инициативу.

– Постойте, мы ведь не в «Двадцать вопросов» играем.

– Правда? – Джим как будто искренне удивился. – А я думал, именно этим мы и занимаемся.

Холли, обессиленная, стояла перед стеной, которую выстроил вокруг себя Джим, и ее безумно раздражало его упрямое нежелание идти на контакт. Она к такому не привыкла. Но при этом она понимала, что Джим закрывается не со зла, он вообще не умеет и не любит хитрить, просто, хоть убей, не подпустит к себе чужого человека. Будучи профессионалом, Холли всегда – и чем дальше, тем больше – сомневалась в праве журналиста вторгаться в чужое личное пространство и поэтому уважала реакцию Джима.

– А вы молодец, – усмехнулась Холли, мельком глянув на собеседника.

– Вы тоже хороши.

Холли остановилась напротив терминала.

– Нет, будь я так же хороша, я бы уже знала, кем вы работаете.

Джим улыбнулся. Улыбка его была неотразима, а глаза… Эти глаза…

– Я не сказал, что вы так же хороши. Просто сказал: вы хороши.

Джим вышел из машины, взял свой чемодан с заднего сиденья и повернулся к открытой передней двери.

– Послушайте, я оказался в нужное время в нужном месте и по чистой случайности спас того мальчика. Будет несправедливо, если медиа перевернут мою жизнь вверх дном только потому, что я совершил хороший поступок.

– Да, это будет несправедливо, – согласилась Холли.

– Спасибо, – с заметным облегчением в голосе поблагодарил Джим.

– И должна сказать, ваша скромность для меня, как глоток свежего воздуха.

Джим посмотрел на Холли своими невероятно голубыми глазами.

– Вы для меня тоже, мисс Торн.

А потом он закрыл дверь и пошел к терминалу.

У Холли в голове крутились две последние фразы:

«Ваша скромность для меня, как глоток свежего воздуха».

«Вы для меня тоже, мисс Торн».

Она смотрела на двери терминала, за которыми скрылся Джим, и думала, что он слишком хорош, таких не бывает. Как будто она только что подвезла блуждающего духа. В послеполуденном воздухе сгустилась золотистая дымка, и солнечный свет замерцал в ней, напоминая спецэффекты в старых фильмах после исчезновения призрака.

Резкий громкий звук заставил ее повернуться – представитель службы безопасности аэропорта барабанил костяшками пальцев по капоту ее «тойоты». Когда ему наконец удалось привлечь внимание Холли, он указал на знак: «Зона погрузки».

Холли сама не понимала, сколько сидит вот так и думает о Джиме Айронхарте. Она отпустила ручной тормоз, завела двигатель и поехала прочь от терминала.

«Ваша скромность для меня, как глоток свежего воздуха».

«Вы для меня тоже, мисс Торн».

Всю дорогу назад в Портленд Холли не покидало ощущение, что в ее жизнь вошло что-то сверхъестественное. Она не ожидала, что встреча с мужчиной может так на нее подействовать. Это ее тревожило, она чувствовала себя маленькой глупой девочкой. И в то же время ей нравилось это чувство, и она не хотела, чтобы оно улетучилось.

«Вы для меня тоже, мисс Торн».

Холли жила на третьем этаже в квартире с видом на парк «Каунсл-Крест». Она готовила на ужин пасту «волосы ангела» с соусом песто, кедровыми орехами, молодым чесноком и помидорами, когда ее вдруг осенило: как Джим Айронхарт узнал, что маленькому Билли Дженкинсу грозит опасность, еще до того, как пикап с пьяным водителем появился на вершине холма?