– Ты спас меня, взял в жёны… но это она спасла меня, – поняла женщина, – спасла нас всех, и я до самой смерти не смогу забыть, какую цену за всё это, – старая леди обвела руками окрестности, – заплатила несчастная дочь Глухих Лесов.

– Она провожала меня, – вернулся Хролк к своей мысли, – я выезжал из Рейстергхарда на закате, Мариаэль стояла на мосту, смотрела, а когда я уже ехал назад, я увидел её такой же, как в нашу первую встречу, только в руках у неё был сиреневый плащ, и это был не её плащ. Я всегда смеялся над суевериями и чудачествами, но теперь у меня душа не на месте. Предупреждение…

– Я не буду смеяться, – пообещала Ерра, – Мариаэль никогда бы не позволила себе подобного.

– Вот уж не знаю, – задумчиво протянул собеседник, – вот уж не знаю… И если не брать в расчёт мои видения, а принять во внимание только факты… Вот отчего Курстерны не прислали ни одного воина? Их дом своим войском может соперничать с половиной домов Куэллсира, а король призвал сплошь мелочь вроде Риттенсов, лишь Клиггенсы и Оринаты хоть как-то были пригодны к войне, а остальные… Чуть было не сказал «сброд». Я нисколько не умаляю достоинств младших и малых домов, не желаю их оскорбить, однако участие их в этой войне крайне подозрительно, в то время как все большие дома остались сиднем сидеть по своим городам и замкам. Да, мы победили, но от всего войска уцелела едва ли не четверть, а то и меньше. Пять младших домов канули в лету, а малых без счёта, да и наше войско сократилось вполовину, а уж Оринаты – ещё одна война и их дом можно будет похоронить.

– Но ведь Коттендейлы пришли все, – заметила жена, – и потеряли не менее других.

– То-то и оно, Ерра, то-то и оно. Выбора у них не было, однако пока старшие родичи прохлаждались в своих шатрах, младших косили как траву. И всё ж потеряли они меньше всех.

– Я и забыла, что ты невысокого мнения о них.

– А что мне думать о людях, которые берут в жёны сестёр, а в мужья внуков? – лорд Клиггенс плюнул в траву и нахмурился.

– Пф, то же мне новость, – пожала плечами леди Ерра, – а то ты не знаешь, что между Коттендейлами практически нет кровного родства.

– Так-то оно так, – признал факт Хролк, – но где ж такое видано?

– Король обычно вырывает язык за такое, – напомнила жена мужу.

– И это не делает ему чести, – проворчал лорд Глухолесья, – но я ничего не имею против нашего короля, хоть его величество и сам принадлежит к этому дому. Но старый Джон, эта старая змея… Как пить дать, что поход на варваров его рук дело, а король слушает своего дьявольского дядюшку, не понимая, что тот толкает всех нас в могилу.

– Ссориться с Файрлинами не умная затея.

– Сиреневый, – вдруг прошептал Хролк, – сиреневый… Сиреневый – цвет Коттендейлов! Предупреждение… Войско ослаблено, а повод они всегда найдут… О, побей меня все боги разом, Ерра, они спустя столько лет решились… В Глухие Леса вновь идёт война!

– Какая с того выгода Коттендейлам и королю? – осторожно спросила женщина.

* * * * * * * * *

В былые времена находилось немало охотников, желающих если не поставить на колени Глухие Леса, то захватить их и ограбить. Дважды сиё мероприятие завершалось успешно для захватчиков, но лишь затем, чтобы с течением времени погубить их окончательно. Короли Куэллсира обыкновенно смотрели сквозь пальцы на это безобразие, если в роли захватчиков или грабителей выступали их родственники, потому как сами были не в восторге от порядков, царивших в Глухолесье, учитывая тесное общение тамошних жителей с эльфами и прочей лесной нечистью, спускали с рук и междоусобицы с соседями, в то время как в других частях королевства применяли закон со всей его строгостью, или делали вид, когда это было им выгодно. Умело лавируя, Коттендейлы всегда держались вместе, стравливая между собой соперников и контролируя конфликты, умудряясь оставаться притом в стороне. На престоле представители так ненавистного лорду Клиггенса дома очутились более шести столетий назад, когда подняли восстание против тогдашнего короля, удумавшего привести в порядок законы и сделать их едиными для всего государства, победили, но в итоге сами сделали то, что намеревался сделать король Торлин, который был убит Коттендейлами прямо на троне, ворвавшаяся толпа нашпиговала Торлина Второго стрелами так, что кроме как короля-ежа Торлина уже не вспоминал никто. По счастью король-неудачник не имел семьи и близких родственников, не то резня, до которой так были охочи лорды и рыцари тех времён, продолжалась бы неведомо сколько. А так всё успокоилось, Клиггенсы же, поскольку не участвовали в мятеже ни на одной из сторон, выглядели подозрительно, а потому Коттендейлы вполне закономерно невзлюбили лордов Глухолесья, а когда представился случай, то и вовсе во время уже упомянутого ранее мятежа лесников избавились от одного из них. Но время шло, до открытого противостояния дела никто из потомков не довёл, и в настоящий момент между Клиггенсами и Коттендейлами отношения существовали ровные, потому как «лесники» с «совиными головами» и их лорды не раз выручали Куэллсир своими луками и мечами против внешнего врага, однако по-прежнему не участвовали в подавлении мятежей, раздражая правителей. Конечно, отказ убивать врагов короны можно было бы трактовать как измену, но получить вместо одного мятежа два не желал никто из королей. Впрочем, королевская власть в отместку всегда закрывала глаза на внутренние конфликты с участием Клиггенсов, когда зачинщиками выступал кто-либо из соседей, за исключением последнего случая, когда нынешний король, король Роген, не только признал, что лорд Хролк Клиггенс был в своём полном праве, но и отдал лорду Глухолесья все владения уничтоженного им в отместку за погибшую супругу дома, а кроме того одобрил брак с единственной выжившей из Лоренов, в довершение всего прислав на свадьбу богатые подарки. Однако, недолюбливающего и презирающего всех Коттендейлов лорда Клиггенса король расположил к себе отнюдь не этим поступком. Его величество был образован, начитан, а кроме того храбр и осторожен, к тому же против обыкновения выбрал невесту из совсем уж далёкого от Коттендейлов рода, да и вёл себя в нетипичной для представителей своего дома манере, что заставило Хролка Клиггенса призадуматься, что в итоге привело к тому, что владыка Глухих Лесов решил, что боги наконец-то вразумили хоть одного из «серебряных орлов» и зауважал короля, но лишь его одного. Данное обстоятельство весьма не понравилось Джону Файрлину, дядюшке короля, полагавшего лорда Клиггенса более умным по сравнению с его предками, а потому опасным. Сам Хролк Клиггенс, будь он на месте лорда Файрлина, не придал бы данному факту никакого значения, однако старый Джон, как за глаза называли советника короля, всю жизнь занимался политикой и был не таков. Там, где другие видели одно, Джон видел другое, не доверяя никому, вечно ища подвохи даже там, где не было и намёка на них. Но как ему не быть таким? Доверчивость однажды вышла боком всем Файрлинам, быстро учившийся всему Джон запомнил урок на всю жизнь, сделал выводы и стал поступать соответственно. Король знал об этой особенности дядюшки и пользовался ей вовсю, извлекая при случае пользу не только для Коттендейлов и их союзников, заставляя кривиться старого Джона, зачастую бесившегося из-за непонимания замыслов Рогена. Тут уж лорду Файрлину винить кого-то, кроме себя, было неуместно – приучив племянника к шахматам, тот сам сподвиг короля к хитроумным замыслам и комбинациям.