– Извини.

– Дай мне адрес этого типа.

– Диктую. Амадей… Ма-фо-ре.

– Амадей. Похоже на “Деде”, сосед не ошибся. То есть он пришел сразу, как получил письмо. Продолжай.

– Конный завод Мадлен, улица Бигард, Сомбревер. Доволен?

– Доволен, только я должен вечером закрыть дело. Судья устроил мне скандал из-за кириллицы, так что я выиграл всего один день. Поэтому я сейчас беру машину и мчусь к вашему Амадею.

– Можем мы с Дангларом поехать с тобой инкогнито?

– Из-за этого знака?

– Да.

– Ладно, – подумав, сказал Бурлен. – Я понимаю, если уж возьмешься решать головоломку, она потом не отпускает. Только скажи мне, почему эта женщина пришла к тебе, а не в мой комиссариат?

– Тут все дело в магнетизме, Бурлен.

– А если честно?

– А если честно, она каждый день проходит мимо. Вот и вошла.

– А почему ты сразу не направил ее ко мне?

– Потому что она купилась на обаяние Данглара.

Комиссар Бурлен доехал быстро и вот уже пятнадцать минут топтался в ожидании коллег перед высокими деревянными воротами, за которыми находился конный завод Мадлен. В отличие от Адамберга, никогда не выказывавшего никаких признаков нетерпения, Бурлен обладал бурным темпераментом и вечно бежал впереди паровоза.

– Куда вы подевались, черт возьми, а?

– Нам пришлось дважды остановиться, – объяснил Данглар. – Когда комиссар увидел почти полную радугу, а я – потрясающую часовню тамплиеров.

Но Бурлен уже его не слушал, не отнимая пальца от звонка.

– Carpe horam, carpe diem, – прошептал Данглар, отстав на пару шагов. – Лови день, лови час. Старый совет Горация.

– Места тут много, – заметил Адамберг, рассматривая поместье через изгородь, по-апрельски чахлую. – Конезавод, видимо, там, справа, где виднеются деревянные строения. Богато. И довольно вычурный дом в конце аллеи, усыпанной гравием. Что скажете, Данглар?

– Что он построен на месте старого замка. Два флигеля по обе стороны подъездного пути явно семнадцатого века. Наверняка это жилые строения, примыкавшие к центральному, куда более впечатляющему зданию. Очевидно, во время Революции его стерли с лица земли. Уцелела только башня, там, за деревьями. Видите, вон она торчит? Скорее всего, это сторожевая башня, и она намного древнее. Если мы подойдем поближе, то обнаружим, видимо, фундаменты тринадцатого века.

– Мы не подойдем поближе, Данглар.

Ворота им открыла женщина, произведя долгие манипуляции с тяжелыми железными цепями. Пятьдесят с чем-то лет, маленькая, худая, отметил про себя Адамберг, и ее упитанное лицо и пухлые круглые щеки не очень-то вяжутся со всем остальным. Жизнерадостные ямочки и угловатое тело.

– Мы хотели бы видеть месье Амадея Мафоре, – сказал Бурлен.

– Он на конезаводе, приезжайте после шести. И если вы по поводу термитов, то проверка уже была.

– Мы из полиции, – сказал Бурлен, вынимая удостоверение.

– Из полиции? Мы же им все уже рассказали! Мало мы настрадались? Снова-здорово?

Бурлен непонимающе взглянул на Адамберга. Какого черта сюда заявилась полиция? Опередив его?

– Когда здесь была полиция, мадам?

– Так уже почти неделю назад! Вам что, трудно меж собой договориться? В четверг утром жандармы приехали, не прошло и четверти часа. И вернулись на следующий день. Они допросили всех до одного, никого не пропустили. Вам мало, что ли?

– Не прошло и четверти часа после чего?

– Нет, вы точно не в состоянии между собой договориться. – Она покачала головой скорее с досадой, чем раздраженно. – В любом случае они сказали, что вопросов нет, и отдали нам тело. Продержали его у себя черт знает сколько времени. Может, даже вскрывали его, им же поперек не скажешь.