Булавки, пряжки из кости и железа. Броши скорлупообразной формы. Кольцевидные и трехлепестковые фибулы. Основным материалом здесь была бронза, на некоторых изделиях позолоченная или частично покрытая оловом или серебром.

Подвески, браслеты с выбитым орнаментом животных, растений, листьев, завитков и геометрических фигур. Также были украшения и для мужчин с изображениями богов, являвшиеся защитными оберегами или амулетами, наделяющими силой, умом или красотой.

Всё это мне тихо рассказывал Свейн, Бруно молча разглядывал товар и внимательно осматривался – с тех пор, как мы зашли в это здание, он вдруг стал настороженным.

– Здесь вырезали Одина, он может воплощаться в ворона и волка.

– Бруно, давайте уйдём отсюда, – тихо попросила, ощущая какую-то неясную тревогу.

С моим появлением в этом мире я стала серьёзней относиться к своей интуиции.

– Возьми этот, и уходим, – произнёс Свейн, показывая на узорчатый гребень, вырезанный из кости какого-то животного.

– Нет, мне Эйнар из дерева обещал вырезать, – отказалась, представив, как я чешу волосы вот этим.

– Хорошо, – не стал настаивать Свейн и, взяв меня за руку, потянул к выходу.

Бруно шёл позади нас, прикрывая наши спины.

До драккара мы добрались быстро и без приключений, там всё было тихо, воины принимали провизию, которую обменял на серебро конунг. Мёд, воск, лён, зерно, соль – всё это стаскивалось быстро под полог.

– Хальгорд должен скоро вернуться, – сообщил Матс, завидев наше появление, – почти всё доставили.

– Отлично, значит, сегодня успеем уйти от берега на приличное расстояние, – задумчиво произнёс Бруно.

Выяснять у мужчины, что его беспокоит, не стала – всё равно не расскажет, поэтому отправилась в свой закуток. Там всё ещё лежал Эйнар, рана заживала, но медленней, чем ему бы хотелось. Пару раз мужчина неловким движением содрал корку, и, хотя я её тут же промыла, рана немного воспалилась.

– Как ты? – спросила, улыбнувшись насупленному мужчине.

– Лежу, – буркнул, недовольно зыркнув в мою сторону.

Именно я попросила конунга не отпускать Эйнара на берег, так как рана ещё недостаточно хорошо зажила, и вот теперь этот воин, словно дите малое, сердится на меня.

– А я не стала брать костяной гребень, жду твое творение, – зачем-то сказала я и, чуть помолчав, продолжила, – в деревне грязно и люди недобрые.

– Здесь конунг Рауд хозяин, жадный очень, и ярлы у него такие же, но до самого дома нам больше не встретятся селения, а продукты и зерно для наших семей нужны, – пояснил Эйнар.

– Прошлой зимой было слишком голодно и многие погибли, лето было холодным, и вырастить своё мы не смогли, – добавил Свейн, положив мешок с купленной для меня одеждой. – Бруно попросил передать, чтобы из-за бортов ты не высовывалась.

– Его что-то беспокоит?

– Верно, Эви, поэтому спрячься, а Эйнар тебя прикроет, – кивнул Свейн, прежде чем уйти.

– Отплываем! – рыкнул Хальгорд, обрадовав своим появлением меня безмерно.

Всё время, пока его не было рядом, я странным образом волновалась. Нет, это была не влюблённость, я бы поняла. Просто, казалось, если его не станет, я не выживу в этом мире. Только он защитит меня от всего.

– Ну вот, скоро будем дома, – пробормотал Эйнар, откинувшись на борт драккара.

– Дома… – прошептала я, поднимаясь с топчана. – Я тебе отвару принесу, и повязку надо сменить.

Двигаясь сквозь ровный ряд воинов, которые мощными взмахами вёсел отходили от причала, я, не обращая внимания ни на кого, устремилась на нос драккара – там, в небольшом сундуке, хранилась аптечка, которую совсем недавно пополнили.

Найдя всё необходимое для перевязки, поднялась с колен и, сделав всего один шаг, заметила солнечный зайчик на берегу. Обернувшись посмотреть, что там так блестит, с ужасом уставилась на злую ухмылку мужчины, на поднятый в его руках лук и на Хальгорда, стоящего спиной к берегу.