– Лично я никогда не пропускаю «Облаву».

Вонни наклонила голову и сузила глаза.

– Это большая цифра. До тебя шерифом был Конналли, да? – Она ухмыльнулась и повернулась к входной двери.

– Ты знаешь Люциана?

– Да, давным-давно у меня были с ним некоторые несогласия. – Она рассмеялась, и ее волчий зуб сверкнул, как в рекламе зубной пасты. – Мы с подругами прихватили ирландский виски моего отца и потащились в открытый кинотеатр Дюрана.

Генри встрял в разговор:

– Кажется, я об этом слышал. Это не тогда вы со Сьюзан Миллер танцевали голыми на крыше 65-го «Мустанга» во время «Доктора Живаго»?

Вонни слегка покраснела вокруг горла.

– Я была юна и впечатлительна.

– Черт, я бы тоже впечатлился. – Генри сунул фотографии обратно в конверт и передал его мне. – Удачи.

Улыбка Вонни померкла.

– Ты не думаешь, что это был несчастный случай?

– Вообще-то нет. – Генри шагнул за мной и открыл холодильник, чтобы достать кувшин, который я ни разу не видел, наполненный темно-коричневой жидкостью со льдом, лимонными и апельсиновыми дольками. Я бросил конверт обратно на стойку и уставился на него. – Я очень надеюсь на это, но улики указывают на обратное.

– Какие?

– Парня убили из оружия ближнего боя, а на той местности с таким невозможно подкрасться. Рискну предположить, что не так уж много людей охотится на оленей из двенадцатого калибра. И есть еще другие факты, которые просто не складываются.

Генри помешал содержимое кувшина.

– Пороховые ожоги.

Вонни улавливала суть, но мне показалось, надо объяснить детали.

– Когда ты стреляешь из дробовика на любом расстоянии… – Я замолчал и обдумал свой следующий вопрос. – Ты знаешь, что такое дробовик?

Она не отвела глаза, чтобы показать, что не обиделась.

– Мой отец раньше стрелял по тарелкам.

– Ясно. Ну, похоже, пуля была с нарезами для гладкоствольного ружья.

– С нарезами? Звучит противно.

– Так и есть. Такие пули превращают дробовики почти что в крупногабаритные винтовки с достаточной мощностью, чтобы пробивать блоки автомобильных двигателей.

– И зачем кому-то стрелять по человеку из такого оружия?

– Именно.

В груди у Генри заурчало, и я задумался обо всех людях, которые обрадовались, что мир избавился от Коди Притчарда.

– Коди не очень-то любили в… – я искоса на него взглянул, – индейском сообществе.

Вонни положила руку на стойку, чтобы привлечь внимание Генри.

– Теперь надо говорить не «индейцы», а «коренные американцы». Да, Медведь? – кивнула она в подтверждение своих слов.

Он поднял взгляд и задумчиво поджал губы.

– Точно. – Затем он едва заметно повернул голову ко мне. – Тебе надо больше разбираться в вопросах коренных американцев.

Сволочь.

– Проблема в том, что эти пули уменьшают и так короткий радиус стрельбы.

– Но разве ему выстрелили не в спину?

– Да, но все равно надо стоять близко.

– Может, он был пьян или спал?

– Определенно пьян. – Генри подошел к телевизору, чтобы всмотреться в двигающиеся размытые пятна. Я уже и забыл об игре. – Даже с учетом осложнений из-за обширного повреждения тканей, скорее всего, он стоял прямо. И так как Генри последний подавал ему еду и видел его живым, я так понимаю, Коди был как минимум в состоянии вести машину и ходить.

Вонни повернула свой табурет.

– Ты видел его последним?

Генри так и смотрел на экран телевизора со скрещенными руками.

– Не спрашивай, откуда я знаю, Уолт, но мне кажется, твоя команда выигрывает.

Вонни повернулась ко мне, а затем снова к Генри.

– Я сказала что-то не то, Медведь?

– Нет, все нормально… Давай просто сойдемся на том, что я видел мистера Притчарда живым предпоследним. – Он улыбнулся сам себе и снова подошел к стойке. – Кому сангрию?