– Как тебя угораздило вообще в это влипнуть? – спросила другая.

– Да так же примерно, как и тебя… Сколько там лет назад? Пять?

– Семь, почти восемь, – Марина кивнула, её губы скривились в усмешке. – Знаешь, тогда Пархомов был другим. Ну, или казался. Впрочем, он умеет красиво ухаживать, этого не отнимешь. А когда ты попадаешься на эту удочку, оказывается, что сыр-то – в мышеловке!

– Кто сказал слово «сыр»? – Мария Спелетти, специалист по сыру из Ломбардии, отстала от мужа и присоединилась к двум женщинам. – Дамы, расскажите мне, что же нас ждёт? Ваша «уха» – это ведь просто рыбный суп, почему из этого устраивают такое представление?

– Ну, о том, что это не просто рыбный суп, вы сегодня услышите ещё сто раз, – рассмеялась Марина. – Но, в общем, идея хорошая. Волга, – она широким жестом обвела сверкающую речную гладь, – рыба, национальные традиции. Сейчас приедут столичные журналисты, и акция наберёт обороты.

– А почему журналистов не взяли с собой на яхту?

– Потому что кают мало, – ответила на сей раз Ольга. – Кают всего пятнадцать, а журналистов четверо или пятеро, так что Эдуард Михайлович оплатил им портальные переходы.

– Понятно, – улыбнулась ломбардская гостья. – А что, местные сыры и в самом деле интересны?

Разговор перешёл на профессиональные темы, Марина старалась, как могла. Ольга же тем временем шла следом и думала: «Главная причина того, что журналисты не плывут на яхте, кажется, в другом. Нашлось бы место, поселили бы кого-то вдвоём в каюте. Просто Эдик что-то попутно проворачивает, хотелось бы знать, что… А наши акулы пера не только перьями машут, они ещё и смотреть умеют, и выводы делать. Меня он не опасается по понятным причинам. Я, вроде как, своя. А почему он не боится Марину? И надо ли мне держаться с ней настороже?»

От яхт-клуба, где причалил «Люсьен Оливье», до городского парка было метров пятьсот. Ещё оттуда, с берега реки, можно было разглядеть, что народу в парке много. И народ этот ведёт себя активно: бродит между шатрами, стоит группками возле некоторых стендов, что-то обсуждает, размахивая руками.

Пархомов остановился в нескольких шагах от входа:

– Дамы и господа, помимо всего прочего, от нас с вами зависит, станет ли этот фестиваль ежегодным, или так и останется разовой причудой столичных дурачков, – кто-то среди поваров хмыкнул иронически. – Мы с вами не знаем, как нас примут…

– Да они и сами не знают, – прервал его Амир Гулиев, шеф-повар ресторана «Дикая охота». – Нормально всё будет, идёмте. Нас уже заметили.

И они вошли в парк.

Какими бы ни были отношения между пассажирами яхты, как бы ни относились они к Эдуарду Пархомову и организованному им фестивалю, в одном этим поварам отказать бы никто не смог: они были настоящими профессионалами. И, начав работать, делали это хорошо. Дегустация ухи, а равно рыбных супов, рассольников, борща и щей – всё это было для них именно работой. И вот уже загудел где-то справа солидный бас Борисова, рассыпался мелкой дробью смех Мушинского, послышался голос Агнии, на повышенных тонах что-то вычитывавшей незадачливому повару… Эдуард, никем не узнаваемый, переходил в толпе от шатра к шатру и испытывал истинное наслаждение от того, что его идея сработала. Сработала! Никто не верил, что фестиваль получится, а он – вот, кипит! Народу полно, и ещё прибывает, слава всем богам.

По его расчётам для того, чтобы обойти двенадцать шатров, приезжим понадобится часа два. Даже два с половиной, надо учитывать увлечённость любимым делом, заводной характер некоторых и медлительность других… Словом, у него есть два часа свободного времени, и этим следует воспользоваться.