– Вы знакомы? – спросил я художника.

– Нет… – он поднял альбом, не сводя взгляда с Ники, – я никогда раньше её не видел.

Быстрыми шагами он направился к выходу из бара. Проходя мимо Ники, он обходил её как хищника, медленно двигаясь спиной к стене. Она смотрела на него всё это время.

– Ты напугала его.

Она подошла к барной стойке и достала бутылку. Бутылка выглядела точь-в-точь такой же как в отеле.

– Не знаю почему он испугался, – выговаривая слова, произнесла она.

Ника налила две рюмки. Я подошел к столу и выпил залпом одну, со второй закончила она.

– Так за чем ты возвращалась в отель?

Не отвечая, она зашла за барную стойку и зашла в служебное помещение. Через открытую дверь я видел, как она открывает шкафы и холодильники.

– Здесь есть еда. Ты голоден?

Я не думал о еде уже давно.

– Я бы подкрепился.

– Замечательно, – громче обычного ответила она.

Через секунду она поставила тарелку передо мной на стойку. Тарелку с мясом.

– Не думаю, что можно разогреть, но уверена, оно вкусное и холодным.

Мясо выглядело прожаренным. Тарелка наполнена им до предела, до углов. Я поднес ко рту вилку, кусок показался безвкусным в начале. Как песок. Но потом из него начали сочиться соки, вкус оставался на языке, приятно обжигал. Мясо не было холодным. Я заносил вилку снова и снова, пока не осталось совсем немного.

– Невероятно вкусно, сложно остановиться. Ты не хочешь?

– Я сегодня уже ела до нашей встречи.

С пробудившимся аппетитом я доел последние куски. Если бы она поставила вторую тарелку, съел бы и добавку. Пришла мысль заглянуть в холодильники самому.

Я поднялся и начал обходить стойку. Ника смотрела мне в след.

Открыв один из холодильников, обнаружил пустые и тёмные полки.

– Эта порция была единственной?

Ника встала рядом со мной, наблюдая.

– Зато водки ещё много, и я знаю где есть ещё.

Этого было достаточно.

– Не думал, что я голоден, пока не попробовал. – сказал, усаживаясь за стойку и выпивая рюмку.

Несколько теней пробежало за окном. Они были такими же как тень, мелькнувшая при художнике. Я вновь не успел ничего разглядеть.

"Интересно, сколько сейчас уже времени. А ведь художник спрашивал меня о часах."

– Пойдём дальше? – задала вопрос Ника. Всё, что она говорила с нашей встречи, произносилось особенным спокойным тоном. Это было привычно для неё.

Бутылка снова опустела. Когда мы вышли, нас опалили лучи солнца.

Ещё не открывая глаза, я понял, что нахожусь в незнакомом месте. Ладонь ощущает твёрдую кровать. Доски впиваются в спину, ткань слишком тонкая. Живот сводит болью. Но не такой сильной, какой она должна быть.

Я провожу рукой по животу. Повязка. Кто-то обработал рану.

"Сколько я пролежал без сознания?"

Открываю глаза. Небольшая комната, спальня. Алый свет из окна. Старинная люстра свисает с потолка, не горит, на ней паутина. Обои облезли и свисают. Из мебели только кровать и письменный стол. Стол стоит криво, пол под ним усыпан салфетками и истлевшей бумагой.

Ладонь натыкается на твердый предмет рядом со мной. На кровати топор. Узнаю тот самый, что оставил в отеле. Кто бы его не положил здесь, чувствую благодарность. Провожу по нему пальцами.

Шорохи снизу и за стенами возникли резко. Прислушиваюсь. Чьи-то ноги шаркают по дереву. Человек не один.

С топором в руке, подхожу к двери. Половица под ногой заскрипела. Все шорохи смолкли. Чувствую боль в теле. Рана настоящая, даёт о себе знать.

Смерть снова была рядом, я её видел перед тем, как оказался здесь. Рана ничего не изменила. Перед тем как я потерял сознание, поблизости были мёртвые. Они снова смотрели на меня своими пустыми глазами.