Лето прошло быстро, Ева опять уехала, надо было отучиться последний год в колледже, но поступать в институт, она хотела непременно в Москве. Павел ей постоянно говорил, что она у него одна наследница и банк он когда-нибудь передаст именно ей. Поэтому, решение учиться в финансовом институте, пришло само собой. Да и заграницу Ева не любила. Ни с кем она там так и не подружилась, в силу своего характера, но в совершенстве выучила английский язык и подготовилась для поступления в ВУЗ.

Год длился для неё очень муторно и долго, она с нетерпением ждала весну, чтобы тут же уехать в Москву. В аэропорту, Еву встречал водитель отца, Ева была готова обидеться, когда из машины выпорхнули две её бабушки и мама. Ева кинулась их обнимать.

– Вернулась, наше солнышко, – ворковала Татьяна Фёдоровна.

– Дитятко ты наше, свет очей наших, – вторила за ней баба Настя.

Оно и понятно, двум старушкам, Ева, единственная внучка и была светом в окошке. Каким-то неведомым Еве образом, Костик стоял у ворот её дома. Она даже не удивилась этому, но и не обрадовалась. Костика в дом пригласила Татьяна Фёдоровна, баба Настя махнула рукой, чтобы он заходил следом.

– Ну что же ты с ним так строга, Ева? Такой хороший мальчик. Добрый, воспитанный… – начала говорить баба Настя.

– Да ну его, слюнтяй, – фыркнула тогда Ева.

Татьяна Фёдоровна недовольно покачала головой. Костик действительно нравился старушкам, ведь он иногда приходил и их навестить, даже когда Евы в Москве не было и непременно приносил цветы и конфеты, вызывая восхищённые реплики со стороны старушек.

Костик, наверное, замечал, что Ева совершенно безразлично относится к нему, но что было делать? Он очень любил её, наверное, такую любовь называют наваждением. Он грезил Евой, не смея дотронуться даже до её руки, хотя часто в мыслях представлял, что страстно целует её, от чего у него кружилась голова и сердце готово было выскочить из груди.

О том, что приезжает Ева, в доме знали, поэтому баба Настя и Татьяна Федоровна постарались приготовить разные вкусности. А готовить было из чего. Водитель Павла приносил каждый день свежие продукты, чем очень расстраивал бабу Настю. Она просто не понимала, зачем нужно так тратиться, когда два холодильника стоят полные, забитые продуктами.

Баба Настя часто складывала в пакеты еду и носила далеко от дома Павла, где в старом доме, который готовили на снос, жили бомжы. Она по себе знала, что значит голодать. Старушку в старом доме уже хорошо знали и даже ждали, зная, что она принесёт еду. В первый день её встретили недружелюбно, на её тихое, испуганное воркование, несколько мужчин и женщин готовы были прогнать старушку в шею. Теперь же, она была вроде, как своей. Она с умилением смотрела, как жадно они ели, потом нехотя вставала и уходила, обещая прийти ещё.

Ева, бросив вещи в прихожей, прошла в душ, там она пробыла с полчаса, слышалось её пение, от которого Костик просто застыл, прислушиваясь.

– Какой у Евы красивый голос, – восхищённо произнёс он.

– Это в душе акустика такая. Голос у Евы и правда неплохой, но поступать она будет в финансовый институт, где учился её отец, – деловито сказала Алина.

– Столько училась за границей, пусть пару месяцев отдохнёт, бедная, – сокрушаясь, сказала Татьяна Фёдоровна.

– Ой, не говори, Танюша. Аж круги под глазами, – качая головой, ответила баба Настя.

Ева вышла из душа, без стеснения завернув голову полотенцем и обернувшись простыней, да так, что плечи были оголены.

– Боже ж ты мой… Ева! Иди, надень платье. Не будешь же ты так за столом сидеть, да ещё перед Костиком, – сказала Татьяна Фёдоровна, укоризненно посмотрев на внучку.