– Ты с чем лежишь?

– Проколола ногу. А ты?

– Меня положили на операцию. Очень сложная операция на прямой кишке. Завтра утром будет, поэтому целый день сегодня клизмят.

– Что с тобой случилось?

 Девчонка заколебалась, медля с ответом.

– Ну, понимаешь… как бы это сказать… меня изнасиловали.

– О, боже!– с лютой тоской закричала Юля,– сколько вас ещё здесь?

– Это в каком смысле?– не поняла девчонка. Но разговор на этом прервался, так как дверь клизменной распахнулась, и в коридор рысцой выбежала весьма красивая дама лет сорока, в голубой пижаме. Зачем-то пристально поглядев на двух ожидающих, она ринулась к туалету, при том с такой быстротой, что шедшие ей навстречу два врача в масках еле успели посторониться.

– Надо идти,– со вздохом промолвила кременцовская собеседница, поднимаясь. Приоткрыв дверь, спросила:

– Эльвира, можно к тебе?

Ответили утвердительно. Через три минуты девчонка выскочила с расширенными глазами, одной рукой одёргивая халат, а в другой держа оба тапка. Сверкая пятками, она бросилась вслед за дамой. Лейтенант Кременцова вошла без стука.

– Вы– из прокуратуры?– спросила тонкая, смуглая медсестра с татарским разрезом глаз,– Кременцова?

– Да.

Небрежно кивнув, медсестра достала из шкафчика пузырек с вазелином и стала смазывать наконечник огромной клизмы со шлангом, лежавшей на аллюминиевом столе среди других клизм. Кременцова молча за ней следила, чувствуя себя дурой.

– Юлия Александровна, оголяйте попу, ложитесь на левый бок, поджимайте ноги– так, чтоб колени были как можно ближе к груди.

Напротив стола стояла кушетка. Юля расположилась на ней согласно распоряжению медсестры, сняв тапки. Эльвира сзади к ней подошла с орудием пытки.

– Правой рукой поднимите правую ягодицу, Юлия Александровна.

Лейтенант Кременцова выполнила и этот приказ.

– Очень хорошо. Теперь уберите руку. Расслабьтесь– думайте о приятном.

– Хватит меня на Вы называть!– психанула Юлька,– клизму вставила в жопу, и ещё выкает!

– Извините. Ой, извини, пожалуйста!

Высоко подняв клизму, Эльвира открыла кран, ей было смешно. Весело вдруг стало и Кременцовой. Она отчаянно грызла пальцы, чувствуя, как вода разливается по её кишкам холодными волнами.

– Ещё много?

– Примерно литр. Клизма-большая. Вторая будет поменьше.

– Как, ещё одна будет?

– Даже и не одна. Я до трех часов клизмить вас буду нещадно, Юлия Александровна. Уж простите. Придётся вам потерпеть.

Действительно, было тяжко. Выдернув шланг, Эльвира внезапно издеванулась:

– Ну, а теперь попробуй-ка добеги с водичкой до туалета! Это тебе не в прокуратуре из одного кабинета в другой бумажки носить.

– Да иди ты в задницу!

Спрыгнув на пол, Юля ринулась к коридору, сверкая плотно сжатыми половинками. Лишь за дверью вспомнила, что халат надо опустить.

– Куда, куда босиком?– смеясь, кричала ей вслед Эльвира,– тапки надень!

Но Юлька летела по коридору, слыша лишь ветер в своих ушах. Домчавшись до унитаза, она блаженно на него плюхнулась, и, подняв к потолку хищные, пантерьи глаза, буквально завыла от наслаждения. Но к нему примешивался какой-то едкий осадок. Он вызван был коротеньким разговором около клизменной. Юлька просто не понимала, как можно с таким спокойствием, да ещё и с улыбкой, рассказывать незнакомому человеку о том, что некие твари тебя унизили, да ещё при этом и изувечили! Совершенно не понимала.

Приближаясь к палате, она услышала за неплотно прикрытой дверью радостный анькин голос:

– Она сейчас сидит на горшке. Ей клизму поставили!

– Идиотка,– проскрежетала Юля, и, открыв дверь, вошла. Ох, лучше б она этого не делала! Лучше бы она утопилась там, на чём только что сидела, задрав халат. Посреди палаты стоял с букетиком хризантем её сослуживец– старший лейтенант Кирилл Бровкин, тридцатилетний красавец. Стоял, смотрел на неё– на босую, красную, разъярённую. А она безмолвно пялилась на него, даже не пытаясь поднять углы трясущихся губ. А гадина– Анька, натягивая трусы под халат, блаженно пищала: