– А что тут полиция делает? – прошептал в самое ухо Варе Артём, и она невольно вздрогнула.

– А я откуда знаю? Надо, наверное, им. А что?

– Да не, я так… Интересно просто, – Артём стянул шапку и, нервно усмехаясь, пригладил копну волос.

– Сегодня понедельник, – рассудила Варя, – скорее всего, этот старлей – это же старлей, да? – пришёл на Час Просвещения.

– Думаешь?..

– Ну, иди, спроси, проверь! – вспылила Варя, вглядываясь во встревоженное лицо друга. – Блин, да что с тобой? Ты ведь сам говорил, что всё окей!

– Да ты меня паранойей заразила, – Артём шумно вздохнул, скомкал шапку и запихал её в карман. – Ладно, я тебя в классе жду, если что!

– Кто ещё ждать будет! – крикнула ему Варя на пороге раздевалки, параллельно приветственно кивая вахтёру и протискиваясь в ещё не плотный поток девчонок.

Боковым зрением уловила остолбенение друга. Он какое-то время тупо смотрел мимо людей куда-то вглубь стены, а потом вдруг встряхнулся, провёл руками по лицу и метнулся к мужской раздевалке, прежде недружелюбно выдавив сквозь зубы:

– Здрас-сьте.

Варя поймала пропуск в броуновском движении девочек и нырнула влево. На автомате проскользнула среди толстых пуховиков и едва не врезалась в чрезмерно смешливых восьмиклассниц. Переодевалась бездумно, рефлекторно: все мысли были об Артёме, о его подозрительно-напряжённом поведении. Словно бы на него что-то (или, может, вообще кто-то) давило. Впрыгнув в лакированные балетки и затянув тонкий пояс на форменном чёрном платье, Варя готова была вылететь из раздевалки. Но у самого зеркала, поправив длинную, до талии, косу, столкнулась с Машкой.

Удержаться от едкого комментария не позволило паршивое настроение:

– Как вы быстро. Хорошо ещё, что ты подстриглась. А то бы все сорок минут снег вытряхивала из волос.

– Варвара Олеговна, а чегой-то ты такая токсичная, да с утра? День не задался?

Варя едко фыркнула и с остервенением поправила косу. Скрипнула зубами: неприятный холодок, который вроде бы отступил, когда они подошли к школе, вновь скользнул под кожей, заставляя встать дыбом волоски от макушки до пят. Варя покосилась в фойе. Сквозь проблески между переодевающимися и только ломящимися в раздевалку девочками можно было различить Артёма и Виктора, сдержанно о чём-то переговаривающихся и хмурящихся. Варя раздражённо поторопила Машу, психующую перед зеркалом из-за помявшихся влажных волос. Машка махнула на внешний вид рукой, и подруги рванулись прочь из раздевалки, кивком головы приветствуя знакомых.

Парней догнали уже у парадной лестницы, ведущей на второй этаж. Сдержанно поздоровались с дежурным учителем и взлетели на пролёт. Машка торопливо подхватила Виктора под руку, увлекая его в обсуждение уравнений со звёздочкой. Артём не отводя глаз смотрел на полицейского, и Варе оставалось лишь обречённо качать головой. Она аккуратно обогнула распалившихся Машку с Виктором, обсуждавших уже что-то очень далёкое от учёбы, и легонько тронула Артёма за локоть. Он дёрнулся.

– Прекрати так на него смотреть. Ты ведёшь себя, как человек, у которого проблемы с законом.

– Я просто хочу понять, зачем он пришёл!

– От того, что ты на него пялишься, он тебе ничего не расскажет. Или ты в гипнотизёры записался? – не сдержавшись, Варя легонько стукнула Артёма по руке. Тот нахмурился. – Да я тебе гарантирую: Час Просвещения! Тут отделение недалеко. Минутах в пятнадцати ходьбы. Вот и пришёл отметиться…

Варя неодобрительно поджала губы. Отчасти она могла понять друга: всё-таки драки, особенно последние две, не то чтобы были законными. Да и, по слухам, у Ильи Муромцева мать работала где-то в структуре МВД. Но всё-таки ей казалось глупым так сильно напрягаться при виде полицейского: это всё равно что кричать «я виновен».