Возня и молчаливая борьба продолжалась, пока я не услышала громкое ругательство, и все стихло.

Посмотрев вниз, я увидела мельника, стиравшего морок с лица, в ужасе смотрящего на сына.

Перед моими глазами померк мир, хотя солома, на которую бросили фонари, разгоралась ярче, озаряя все вокруг.

Я уже ничего не хотела! Лишь бы проснуться, лишь бы как-то очнуться от этого кошмара! Но ужасу не было предела.

– Вон она! – крикнул один из братьев, указывая на меня пальцем. Я резко открыла глаза и поняла – меня обнаружили. Четыре страшных, искаженных похотью и бешенством лица смотрели вверх, прямо мне в глаза.

– Я первый, не смейте влезать, щенки! Сливки я снимаю! – Мельник оттолкнул жадно смотревших сыновей и, приставив лестницу, полез наверх.

Глаза мельника бешено горели на почерневшем от ярости лице.

Я поняла: меня сейчас не только по очереди изнасилуют эти четверо, но и изобьют до смерти. А если я все-таки выживу, то завтра они сыграют свадьбу, окончательно закрепив все права на меня у этой гнилой семьи, и этому кошмару не будет конца.

Я в ужасе попятилась. Мне ясно представилось, какая меня ждет судьба, и внутри что-то хрустнуло, ломаясь.

Любой расхочет жить, если его и без того горькая жизнь переросла в сплошное унижение и не проходящий страх.

Я уперлась спиной в дверцу сарая, через которую забрасывали сено на верхний ярус.

Покрасневшая пьяная рожа мельника показалась над соломой. Хрипя от натуги, пьяница перевалился через край и, задыхаясь, протянул ко мне волосатые руки. Лестница позади мельника скрипела и билась о край, это сыновья лезли вслед за отцом, не желая отставать.

Что есть сил я прижалась к доскам, отворачиваясь и зажмуривая глаза, чтобы не видеть этих похотливых рыл на фоне жарко горящего сена.

За спиной хрустнуло, и мир встал с ног на голову. Головокружительное падение завершилось мягким приземлением в кучу раскиданной соломы. Хорошо, что мельниковы батраки так ленивы и не все сено подняли наверх! Возможно, эту работу они приберегали для меня, чтобы нагрузить после свадьбы.

Мельник, стремительно трезвея, с сыновьями в бешенстве смотрели то на меня, то на пылающий сарай.

Не помня себя от ужаса, я скатилась с соломы, спотыкаясь и путаясь в рваных юбках, побежала прочь.

Вслед мне понеслось:

– Стой, мерзавка, держите ее! Не дайте ей уйти! – Кажется, мельник окончательно протрезвел, потому что передумал прыгать вниз на крохотную кучку соломы, желая меня догнать.

– Куда ты, ненормальная, вернись. Зла держать не буду, прощу! – сулил мельник. Но кто в здравом уме поверит человеку, убившему мать своих детей?

Пожар поджимал обманщика со всех сторон. Мельник с сыновьями метались по сараю в поисках выхода.

– Стой! Куда? – Какая-то деревенская женщина, увидев пылающее зарево, попыталась меня остановить, но только сорвала с плеч драный платок, в который я куталась, и вырвала из прически прядь волос.

Я была настроена более реалистично. Никто за меня не заступится. Ведьма не пустит обратно, ведь это означало вернуть деньги. Старуха удавится за них. Деревенские мне не поверят, посчитав, что я сама попыталась соблазнить трех братьев разом и отца в придачу. А все потому, что я сирота.

– Мерзавка, сарай подожгла! – вопил в полумраке обгоревший мельник, созывая соседей. – Держи ее! Хватай! – вопили его сыновья.

– Она с ума сошла! Ее эльфы прокляли.

От воплей «Пожар!» и «Эльфы!» вся деревня встала на уши.

– Куда ты?

– Стой!

– Что это с ней?

– Предсвадебный мандраж! – авторитетно заявила какая-то старуха, но я уже никого из них не слышала, более того не желала даже видеть. В их мире мне больше не было места.