На самом деле Олаф-рус всё помнил. Он просто проверял. Незнакомец ответил правильно, но всё равно не развеял подозрений молодого воина.

– И забыл тебя спросить, – обернувшись на полдороге, сказал Олаф, – а по какой причине я решил сойтись с Адилсом на Гордом Острове?

– Не ты, а он. Это он посылает тебе вызов за оскорбление жены.

Лицо Олафа исказила злоба. Проклятый старик использовал его с самого начала.

– То, что он послал тебе вызов, а не ты ему, очень хорошо. Потому что теперь тебе принадлежит право первого удара, – наглый старик ещё и улыбался. – Можешь меня не благодарить за такой подарок.

Немало драккаров покинули фиорды, чтобы прибыть к Гордому Острову. В старые времена хольмганги проводились только на малых островах, которые и подарили поединкам чести до сих пор бытующее название. Но не у каждого викинга хватало терпения ждать разрешения спора, пока драккар достигнет подходящей земли, поэтому со временем хольмганги стали устраивать где угодно. Противники просто расстилали плащ, получивший прозвище «Ореховое поле», обозначали границы, за которые нельзя выходить, и вступали в единоборство по завещанным предками правилам. Со временем такая форма хольмганга совершенно вытеснила оригинальную. И тем сильнее был зрительский интерес, когда среди северных скал проносился слух, что какие-то викинги хотят биться как истинные хольмгангеры. Не где попало, а на земле, которую сама судьба избрала ареной честных поединков.

Гордый Остров издревле был одним из таких мест. Раньше он поднимался на громадную высоту, и поединщик, позволивший обратить себя в бегство, оступившись, разбивался об воду. Потому остров и прозвали Гордым. И лишь самые отважные викинги соглашались биться на земле, беспощадной к трусам. Но со временем характер у Гордого Острова смягчился. Его берега остались так же круты, и добраться до площадки для состязаний можно было лишь с помощью верёвочной лестницы, подвешенной сотни лет назад первыми поединщиками, и одному Одину известно, как они это сделали. Но только лестницу пришлось сильно укоротить, потому что если раньше Гордый Остров карал трусов немедленной смертью, то ныне, когда хольмганг проводился без кольчуг, падение с высоты, на какую остров теперь выступал из воды, хорошему плавуну грозило всего лишь непродолжительным купанием и, разумеется, несмываемым клеймом нитинга.

Нитинг – слово, каким сыны фиордов сотни лет называли тех, с кем не хотели знаться. Слово, за которое викинг способен снести голову родному брату. Ибо трусость – качество, несовместимое с мужским званием. И кто знает, быть может, Гордый Остров, прекратив убивать робких воинов, оставляя жить с клеймом вечного труса, не подобрел, а, наоборот, обрёл настоящую жестокость.

Со спора о том, почему Гордый Остров уже не такой, как раньше, и началось путешествие Олафа-руса. На его глазах Гуннар Поединщик из Страны Льдов осмелился состязаться в искусстве убеждать людей не с кем-нибудь, а с самим Флоси Среброголосым.

Бывалый хольмгангер не любил Флоси – скальд выставил его в недавней саге в не вполне приглядном виде. Певец не сказал ни слова лжи, но по мысли Гуннара мог бы утаить часть правды, тем более что Поединщик, едва узнав, какую Флоси готовит сагу, через надёжных людей предлагал ему за молчание много звонкого золота и дорогих каменьев, но Флоси ответил отказом. И вот спустя полтора года после события, оставившего тёмное пятно на репутации Гуннара как честного воина, он, наконец, встретился лицом к лицу с тем, кто его так ославил.

Гуннар не мог вызвать Флоси на поединок. И не потому, что плохо владел копьём – любимым оружием бродячего скальда. В конце концов, пусть выбор оружия и принадлежит вызываемому, но тот чаще всего называет орудие убийства, хорошо знакомое вызвавшему, дабы не давать поводов усомниться в своей доблести. Именно поэтому незнакомый старик, забывший на чужой земле не все традиции северных народов, когда Олафу-русу пришёл вызов от оскорблённого Адилса Непобедимого, выбрал за него два меча, хотя русу было выгоднее драться одним.