И вдруг она услышала звон колокола. Сначала тихо, очень отдаленно, потом все громче.

Нина открыла глаза: черти остановились. Она видела, как они безуспешно махали в воздухе своими мохнатыми лапами с длинными тонкими когтями. С каждым ударом колокола они бледнели и отдалялись, пока не исчезли совсем. Тяжелый туман, что мешал двигаться, разошелся, и девушка легко вошла в свой дом. Она прошла сквозь закрытую дверь своей спальни, нисколько этому не удивляясь, и легла в постель.

Колокол продолжал греметь, он был похож на набат, зовущий о помощи.

Нина проснулась, тяжело и осторожно открыла глаза.

Ночь. У окна стояла бабушка и смотрела на улицу.

– Вот Васька разошелся, людям спать не дает. Как на беду трезвонит. А, может, и случилось чего?

Девушка облегченно вздохнула и проснулась совсем. Несколько секунд она лежала, осознавая себя вне опасности и от этого расслабляясь.

– Бабуль, – потянулась в постели Нина, – ну, какую еще такую беду! Что может случиться? Иди, досыпай, ночь еще.

Бабушка ушла спать, а Нина задумалась. Был ли это сон, или все действительно происходило? Осталось ощущение реальности. А если это все так и было, то, что же хотели от нее те, похожие на чертей? Надо было все же их спросить. Назавтра она решила все рассказать Владу.

Спать Нина боялась. Вдруг она закроет глаза, а там снова они. Она несколько раз выходила на крыльцо и прислушивалась к звукам, идущим от дома бабы Паши. Они стали заметно тише, но не пропали совсем.

Глава пятая

Они лежали тихо, прижавшись, друг к другу. Пестрые бабочки, не боясь, садились поблизости, а самая смелая села на плечо Дуняши.

Рыжие ресницы Андрея захлопали, а рот растянулся в улыбке.

– А ты завтра придешь? – спросил он, нежно глядя на Дуняшу.

– Не знаю, если братец уедет куда, а так нет.

– Я здесь ждать буду, как завечереет, может, прибежишь, хоть ненадолго?

Андрей погладил Дуняшу по волосам, черным, как уголь. Девушка сильней прижалась к нему.

– Что с нами будет? – спросили она, – если братец узнает, убьет и тебя и меня.

Андрей перестал улыбаться. Норов у Иван Тимофеича был крутой, уж точно было чего бояться.

– Давай сбежим, Дунюшка, уедем туда, где нас и знать не знают. Обвенчаемся, и будем там жить. Меня батя плотничать учил. Я и денег немного припас.

– Боюсь братца, мой хороший, а ежели отыщет?

– Не отыщет, милая, мы так далеко убежим, что и отыскать невозможно будет. Ты подумай, Дуняша. Все равно Тимофеич нам жизни не даст, а замуж тебя ни за кого не пустит: с добром расставаться не захочет.

– Я подумаю, – девушка встала и отряхнула сарафан, – мне идти пора.

Он поднял ее склоненную голову и крепко поцеловал в губы.

– Ты думай быстрей, а то скоро лето кончится, в непогоду трудно будет в дороге.

Влюбленные разошлись в разные стороны по тропинкам. Девушка – в богатый купеческий дом, а юноша – в дом конюха, служившего у купца на конюшне.

Родители Дуняши умерли давно, оставив трем сыновьям и маленькой дочурке приличное состояние. На смертном одре Тимофей Куприянов, купец второй гильдии, взял со старшего сына слово, что все нажитое, когда повзрослеют братья и сестрица, поделит на всех четверых поровну, а пока обязуется управлять делами семьи честно и добросовестно.

Пока братья были еще малолетками, а сестрица так и вовсе мала, Иван Тимофеевич держал данное слово. Благодаря его стараниям, во многом приумножился их капитал.

Братья выросли, переженились, но не пожелали отходить от налаженного дела, другое дело Дуняша. Росла она строго. Все больше сидела в своей светелке: занималась рукоделием, читала книжки про жития святых, а то и просто слушала, как дворовые девки в девичьей поют. С подружками не водилась, да и не было у них сроду гостей в доме, разве что странница какая забредет, тогда уж праздник.