– Я бы всё отдал, чтобы снова побывать там.

– Когда-нибудь, мой друг, ты там окажешься… но, скорее всего, рад этому не будешь – задумчиво ответил Бу.

– Ты надолго?

– Не знаю. Всё зависит от того, что я найду по координатам. Может пустоту, а может измерение, полное населённых планет и миров, таинственное и неизведанное. Тогда это затянется. Тот раз, который очень сильно затянулся, сколько я там проплавал?

– Полтора столетия. Мы даже дом перестроить успели тебе.

– Ага, помню… Я тогда долго ругался… даже вроде убить кого-то хотел.

– Меня, кого же ещё – проговорил кот и они надолго замолчали. В конце концов кот проговорил, – Постараюсь предугадать твоё появление и собрать всех… И, может, пристроим чего-нибудь тебе.

– Хорошо, – улыбаясь ответил Бу-Ож

– Бу?

– Что?

– Мы будем скучать по тебе, безумец.

– И я по вам, мои последние. – После этих слов, Бу резко встал и спустился вниз.

Вскоре ветви купола раздвинулись, послышался тихий гул и чуть зеленоватое свечение. Съяву медленно поднимался из воронки. Ненадолго завис над землёй и стал неспешно удаляться в ночном небе. И когда он уже был едва различим на горизонте, раздался хлопок, яркая вспышка и всё. Бу-Ож ушел в межмирье. А на краю воронки ангара ещё долго сидел, глядя в небо и помахивая хвостом огромный дымчатый кот.

Съяву резал межмирье, или аса-таг, как его именовали эрхи. Оставляя за собой рваный разноцветный след густого, как сливки, пространства, Хаа-юлая шла по забитым заранее координатам. А внутри её чрева, на самом носу, уперевшись лбом в переднее стекло, стоял Бу-Ож, завороженно глядя вперёд.

Сколько лет прошло, а он так и не разучился удивляться аса-таг. В нём не было планет, звёзд, галактик и прочего. Тут не было времени, в обычном его понимании. Можно было сделать крюк к своему миру длиною в сотню лет, а войти в пространство через мгновение после отправки, ведь время появляюсь только в них.

Тут не было атмосферы, но и не было вакуума. Всё межмирье было заполнено веществом, именуемом эфир. Он был прозрачен, когда был в состоянии покоя. Но стоило его только взбудоражить, перемещаясь по нему, затронув ветрами, дующими в межпрострастве, как вещество начинало изменяться. Всполохи, цвета, молнии, причудливые завихрения и различной силы сияния придавали пространству поистине неповторимый и завораживающий вид. Рваные облака разных цветов оставались таковыми подолгу, перемещались в пространстве, заставляя его изменяться вместе с ними. Тоннели, петли, завихрения, тянущиеся за ходящими кораблями словно нити, сшивали всё пространство, кроя его на свой, никому не ведомый лад.

Ещё никто не оставался равнодушным, первый раз оказавшись в аса-таг. Но постепенно, начиная ходить всё чаще и чаще по мирам, эрхи переставали видеть всё великолепие, как многие разумные перестают ценить красоту, если та сопровождает их постоянно. Так было почти со всеми, и ключевое слово здесь – почти.

Бу не был. Каждое его погружение сопровождалось внутренним, детским восторгом. Зрачки расширялись, делая глаза единым чёрным пятном, жадно впивающимся в то, что творилось с наружи корабля. О, а там творилось всегда что-то новое. Например, в данный момент два вихря, оранжевый и тёмно-зелёный столкнулись перед его кораблём. Осыпая друг друга молниями, смешиваясь, они закручивались в гигантскую спираль, уходящую своим концом куда-то вдаль. Пространство корабля озарилось всполохами света, невероятно быстро, но в то же время, плавно меняясь. Чуть выше хода корабля виднелся ещё не затянувшийся след давно прошедшего съяву, причем, по пути следования Бу-Ожа. След был уже расплывшийся и кто именно шёл, сказать было решительно невозможно. Но для межмирника важно было сейчас то, что этот шрам в пространстве оставлял синеватые всполохи, врывающиеся в вихрь красок.