Задумчиво прищурилась, посматривая на уже поднявшегося и осторожно пристроившегося на стуле мужика. Вздохнув, хмуро буркнула:

— Так, рассказывай.

— Что рассказывать, Сафания? — искренне удивился мужик.

—  Где был? С кем был? Все рассказывай.

— Так это… — почесал макушку мужчина. — Работал я. Ты чего, жена? Снова меня не признаешь? Вот знал, что эти все твои, как их... э-э-э... анизии! Вот! Анизизии, значит, до добра не доведут.

Ошеломленно вытаращилась на мужика.

— Прости, что мои?

— Вот о том и говорю! Анизии твои, или как их, забыл. Потери памяти твои! Вечно мужа забываешь! А я уже устал, Сафания! Устал от этого! Ну, сколько можно?! — взревел внезапно распалившийся мужик, вскочил на ноги и заметался по комнате. — Житья от твоих амизий нет!

— Амнезия? — совсем растерялась.

Нет, это уже переставало быть смешным. Кем была хозяйка этого тела? И как давно она вообще знакома с этим мужчиной? Эр Грох Гар – так его вроде называла Лекерья.

Я уже другими глазами посмотрела на мечущегося по комнатке, аки кот, которому пригрозили кастрацией, мужика.

— Вот и я говорю! — рявкнул Грох, тряхнув кулаком. — Вот и я говорю! Надоело! Не жена, а черт знает что!

— Так! — зловеще протянула, выставляя вперед оружие всевластия женщин – скалку. — Громкость убавь, хватит орать. И кулаками не тряси, а то трясти кое-чем другим буду я.

Едва сдержала смешок от двусмысленности фразы и от того, как сразу же притих мужчина. Вот что скалка животворящая с мужчинами делает. Ну, по крайней мере, с конкретно этим мужчиной.

— Отвечай четко и по существу, — добавила в голос приказных ноток. — Как давно мы знакомы. Почему я стала твоей женой. И как давно у меня амнезия, по-твоему.

Мужик вытянулся в струнку и неожиданно для меня действительно четко ответил:

— Знакомы две с лишним недели. Сама так захотела. Всегда была.

У меня, кажется, от изумления вытянулось лицо. Нифига себе заявочки.

— Так, — потерла переносицу. — Ладно. Не важно. Ты-то что, серьезно хочешь быть моим мужем? — прищурилась, цепко вглядываясь в мужское лицо, и по его кислоте поняла: не-а, совсем не хочет. Причем, совсем-совсем.

— Дай, угадаю: я тебя поманила работой во дворец, а ты и согласился жениться на мне? В этом дело?

Скулы Гроха мило порозовели, он смущенно кивнул:

— Ну да. Так и было. Но мы сразу разобрались, что брак у нас этот… как его… фринтильный.

Я натурально заржала, не обращая внимания на вытянувшуюся, обиженную рожицу мужчины. Во дает.

— Фиктивный.

— Ага, тот самый.

— А чего тогда под юбки лез?

— Дык это, — замялся Грох, совсем краснея, как спелая помидорка, и снова меня изумляя. — Услыхал про твою внезапную новую амизию и решил, что, может, как тогда… ну, того. Получится. Тогда так страсть как хорошо вышло. М-м-м.

И пока я ошарашенно хлопала ресницами, мужик мечтательно щерился, точно вспоминая ту самую, похоже, ночь. Ой, фу-у. Так, это была не я. Не я. 

Да и вообще, может, он врет все! Кто же этого мужика знает. 

А вот по поводу «амнезии» и удобненькой, лично для меня, естественно, забывчивости, имелись у меня кое-какие догадки, но о них потом подумаю. 

— Ясно, — протянула, вздохнув. 

— Не выйдет, да? — с надеждой посмотрел на меня мужчина.

— Не-а, — решительно мотнула головой.

— Точно? — все еще с надеждой уточнил мужик, делая ко мне маленький шажок.

Я выставила скалку.

— Нет.

Грох душераздирающе вздохнул.

— Хоть попытался.

Весело хохотнула. Ну, этот точно не пропадет.

— Вот что, — хлопнула в ладоши. — Да не дергайся ты, не трону я больше тебя, если руки распускать не будешь. И не смотри на меня так, это была самооборона. Жить-то тебе есть где?