Это одно.

Другое лежало в области мистики.

Не верящий ни в богов, ни в чертей, Хиркус в последнее время ощущал странную раздвоенность. И хотя о подобном поделился с ним как-то и Арно, Хиркус прислушивался только к себе. Для него стали существовать явь и нечто иное состояние, когда он вдруг замечал, что как будто плывёт куда-то, оставляя и поселения колонистов и человекообразных скамулов, среди животных, не обращающих на него внимание. А то и, словно вознесясь под тучи, видит всё, что твориться далеко за пределами колонии.

Хорошо бы только это, но и слышал какое-то предупреждение в форме отдалённого невнятного голоса: рано ещё, не время, не торопись, не верь никому, кто поманит тебя, обретя черты и облик человека или иного создания.

Хиркус уверовал в неверие.

Но кто его мог бы позвать за собой? Он знал только одного – КЕРГИШЕТА.

И вот он объявился. Но КЕРГИШЕТ ли это? Вот в чём вопрос…

Ах, какая это тема! Появление человека в виде как бы и не призрака, не в образе, созданным обманутым разумом, а во плоти и в окружении вполне реальных спутников…

Вот эти-то спутники сильнее всего смущали Хиркуса. Особенно присутствие этой дикой кошки – Шилемы.

Дон Севильяк и Арно уже выразили свою радость по случаю нежданного возвращения КЕРГИШЕТА, а Хиркус всё колебался: кто перед ними?

– Нам надо поговорить, но… – Иван осмотрелся и наткнулся на взгляд Хелены.

На руках она держала свёрток с ребёнком. Поймав его взгляд, она визгливо проговорила:

– Явился! Где тебя носило? Я тебя ждала! А ты… Ты!..

– Оно и видно, – холодно отозвался Иван, а сам с внезапной злостью подумал: «стоит с ребёнком не известно от кого, а претензии почему-то посылает ему».

Его потеснила Шилема.

– Ждала? Ты? Не ври уж! Даже кто отец сына не знаешь! Или все они? – повела она рукой на группу с Хиркусом. – Скопом?

Иван ухватил временницу и силой оттолкнул её за себя. Хелена же вспыхнула, поникла головой, качнула ребёнка, отвернулась и скрылась в хилом шалаше.

Наконец, Хиркус решился и подошёл к Ивану.

– Вот что, КЕРГИШЕТ. Лучше бы ты не вмешивался в нашу жизнь. Пришёл, так будь как все. – И добавил едва ли не с угрозой: – Привыкай!

В его тоне, каким он высказался, явно читалось одновременно и превосходство, и покровительство, и уверенность в правоте сказанного.

Иван набычился. В нём ещё не улеглась обида, внесённая Хеленой, а Хиркус многократно её умножил. У него даже перехватило дыхание. Он через силу выдавил из себя:

– Живи как жил! Нужен ты мне! Я могу вернуть людей в будущее, а ты оставайся тут… Привыкай! – Сказал и отвернулся от него. – А вы, – метнул он взгляд на дона Севильяка и Арно, – тоже хотите здесь остаться?

– Ваня-я – протянул дон Севильяк и оскорблёно засопел.

– Ты, КЕРГИШЕТ, объяснись сначала, где пропадал, откуда явился? – ровным голосом спросил его Арно. – И не кипятись… Мы здесь за полтора года уже все перекипели.

– Вижу. Даже накипь появилась… А объясниться… Где мы можем спокойно поговорить?

– Везде, куда не пойди. Да хоть вон там, – Арно показал на небольшую прогалину в конце поселения. – Там можно сесть. А я, – он провёл ладонями по лицу, – пойду, глаза промою. Ты же явился ни свет, ни заря.

Иван повернул голову к дону Севильяка. Тот лучился счастливой улыбкой.

– Пойдём, Ваня. Расскажешь…

– Только не без меня, я быстро, – пообещал Арно, бегом направляясь к речке.

Ни на кого больше ни глядя, Иван направился в указанном Арно направлении. Рядом топал дон Севильяк и повторял:

– Да уж, Ваня, да…

За купой кустов притаилась опушка с двумя длинными толстыми брёвнами, уложенными параллельно в метрах двух друг от друга. Между ними следы нескольких кострищ в виде разной величины пятен. Из одного поднималась тонкая струйка дыма. Земля вокруг брёвен вытоптана.