* * *

Я проснулся раньше Британи. Девушка спала, размеренно дыша и не выпуская из своей руки моих пальцев. Я скользнул по ее телу взглядом, и по всему моему существу пробежалась сладковатая волна удовольствия. Осторожно убрав волосы с ее лица, я тяжело вздохнул. Прости меня, Бри, прости… Сделанного не воротишь. Я встал с постели и начал застегивать брюки, тут дверь моей спальни отворилась, совершенно бесшумно, и на пороге выросла Лития. Женщина улыбающимся взглядом смотрела на меня, пока не замечая Британи.

– Поми… – Она замолчала на полуслове. Она мельком посмотрела на кровать, и вроде бы уже опять перевела взгляд на меня. Но она узнала Британи. Смотря на обнаженную девушку, лежащую меж смятых простыней и одеял, округлившимися глазами, Лития пыталась что-то сказать, но язык не повиновался ей.

Пока тетя приходила в себя, я надел рубашку, а поверх темный плащ. Перчатка привычно облегала мою руку, снятая вчера вечером как можно скрытее. Я пошел к двери, собираясь уже покинуть комнату, как Лития пришла в себя. Звонкая пощечина обожгла мою левую щеку, я, нахмурившись, посмотрел на Литию. Мои потемневшие глаза привели ее в трепет.

– Какого черта?!

Лития молчала, пытаясь взять себя в руки, а, взяв, залепила мне еще одну пощечину. Я, схватив ее за плечи, вытащил тетю в коридор и закрыл дверь своей спальни.

– Что на тебя нашло, Лития? Ты совсем выжила из ума? – раздраженно спросил я.

– Что? – Третья пощечина не достигла своей цели. Я цепко ухватил тетю за запястье. Она пыталась вырываться, но это было бесполезно.

– Вот именно! Что происходит?

– Ты, Ходан Дэмнд, последняя сволочь! Таких еще поискать надо! Как ты мог? Джентльмен, уважаемый человек, лорд, в конце концов! И так по-варварски поступить с племянницей кнеса! Изнасиловать ее в собственном доме, да еще и при… – Лития замолчала, увидев как потемнели от гнева мои глаза. Да как она могла обо мне такое подумать?

– Что? Что ты сказала? Изнасиловать?

– Х-ходан… Я…я что, ошиблась? Ходан…

Я отпустил ее запястье и направился к дверям дома, услышав за спиной, как Лития скользнула в мою спальню. Гнев раздирал меня изнутри, и вся нежность прошлой ночи была стерта в мгновения ока. Сейчас я был готов достать этого Мстителя хоть из-под земли!

Наспех оседлав коня, я с вихрем пустил его галопом к самой посещаемой и уважаемой таверне города.

Пока здесь было тихо. Пустой зал, сонные служанки и улыбающийся толстощекий хозяин. Я посмотрел на него и нехотя подошел к стойке. Он осмотрел меня с головы до ног, не узнав лорда Дэмнда, да и вообще лорда, спросил.

– Чего тебе? Объедков нет! – Мне тут же захотелось врезать по жирной роже, но я сдержался. Эта таверна мне еще нужна.

– Если вы привыкли подавать в вашей таверне объедки, я, пожалуй, найду другую. А если нет, то мне, пожалуйста, кружку эля, табака и жареную свинину.– Мой холодный и бесстрастный голос положительно подействовал на толстяка. Он быстро скрылся в дверях кухни.

Оглядевшись, я выбрал себе излюбленное место наблюдателя, и устало облокотился о стену. Настроение у меня паршивое. На душе будто кошки скребут. А все чертова Британи. Но зачем мне понадобилось ее встречать в замке кнеса?! Я не мог признаться, что люблю ее, хотя прошлой ночью такая мысль мелькала у меня в голове. Но признаться в этом – значит, идти точить клинок и убивать девушку. Один закон уже в подвешенном состоянии. «Проклятого нельзя любить». И вообще, сколько этих чертовых предписаний? «Тринадцать разделов, по надцать законов в каждом», – вспомнился голос наставника. Мне стало не по себе. Быть может, Онаку уже все известно, но он снисходительно относится к своему молодому ученику? Нет. Онак строго соблюдает все законы. Сколько же я из-за них потерял? Мать, младшую сестренку, жену друга и многих своих родственников, друзей. Все! Я потерял все. В шестнадцать, убив друга, я с этим смирился, но когда, любившая меня, как сына, его беременная жена умерла по причине предписаний, я чуть не сошел с ума. А потом сестренка, когда мне семнадцать было, и мама через пару месяцев. Я потерял всех, в том числе и возлюбленную девушку. С тех пор я стал хладнокровным, черствым убийцей. Я плюю на чувства людей, не воспринимая их, как равных. Лишь один представитель из рода человеческого заставлял, а точнее заставляла, меня восхищаться ею. Лития.