– Ешь, Марина, – сказал тихо, приглушённо. От вибрации его голоса началась тахикардия. Мне до ужаса захотелось, чтобы он поцеловал меня. Прямо сейчас. Страстно, так, чтобы голову кружило. Хочу чувствовать его всем телом. Я облизала вмиг пересохшие губы. Его глаза опять превратились в тьму, но я больше не боюсь. Горячая шершавая ладонь обняла шею, большим пальцем он поглаживал щеку, продолжал всматриваться мне в лицо, ища ответы на свои невысказанные вопросы. Так невероятно приятно, что я невольно подалась навстречу нежным поглаживаниям. 

Он прижался губами, нежно проводя языком по губе. Застонала, накрутила жёсткие волосы на палец. Его рука легла мне на ногу, он с силой сжал бедро. 

Мне все нравится. Его напористость, запах, то, как кружится голова и поцелуи с привкусом восточных приправ. 

– Мне нужно поработать, – Эмин отстранился, говорил с сожалением. – Спокойной ночи, Марина. 

– Эмин, – остановила его, поймав за руку. – Не спи больше в кабинете. У тебя есть комната, – сказать, что я буду ждать его – не смогла. Язык не повернулся. Точнее, я его прикусила, чтобы эти слова не сорвались. Не хотела выглядеть навязчивой. Это жалко. Он ничего не ответил, ушел. 

В комнате ходила из угла в угол. Зря я так. Мужчины же не любят лёгкую добычу. Но мне не на ком было оттачивать премудрости флирта. Я всегда была прямолинейной, что в голове, то и на языке. Неужели Эмин такой же, как Матвей? Бастион «Марина» пал и больше не интересен?

Приняла душ, гель с насыщенным мужским ароматом, с его ароматом, налила на руку и размазала по коже. Закрыв глаза, представила, что это его губы на моей шее, спускаются ниже, тянут до нежной боли сосок, продвигаются по животу. 

Все не то. У Эмина это лучше выходит. Я ждала его. В шкафу нашла соблазнительное белье, прозрачное, сексуальное, неудобное. Такое никогда не носила. Не для кого. А теперь до ужаса захотелось, чтобы Эмин меня увидел в этом. 

Я стояла возле окна, проклиная свой идиотский язык. Не рассчитывая уже ни на что, когда на мой живот легли его руки. Откинула голову назад, мысленно выдохнув: пришёл. 

Завела руку назад, обвила его шею. Он здесь. Со мной. Глупая пугливая мышка безумно рада видеть своего кота. Задрала голову, черная тьма его зрачков была нежной, как ночь в июле. Он склонился. Целоваться так непривычно, но как сладко. Халат шелковой волной полетел на пол, поцелуй стал более глубоким. Эмин сжал мои бедра, потянул на себя. Его возбужденный член упирался мне в ягодицы, между ног жгли фантомные воспоминания, как он входит в меня, растягивает, нетерпеливо вколачивается. 

– Только секс, значит? – ухмыльнулся Эмин. Нет, я уже так не думала. Секс всего лишь способ показать, что я чувствую. 

Развернулась, наслаждалась тем, как затрепетали крылья носа, как жадно обшаривает тело взглядом, как он прикрыл на мгновение веки, чтобы успокоить животного, рвущегося изнутри. Не удалось. Я больше не боялась, не хотела сбежать. 

– Много говоришь, Дадаев, – погладила стальной торс. К черту футболку, сдернула её. Подталкивала его к кровати, толкнула вперёд. Вот он, мой скалоподобный. Лежит, притих, как тот лев у Толстого, смотрит, до какой степени обнаглела собачка. 

Щелчок пряжки, вжик молнии. Будто не я делаю. Снимаю джинсы вместе с белыми боксерами с буквой CK. 

Нет, я, конечно, видела член. В спам рекламе, что так навязчиво предлагает порно. Но вживую это другое. Мощь в такой нежной коже, с бугрящимися венками и нежной головкой, которой так приятно касаться. Его шумный выдох обречённости. Будто я победила этого великого воина, всего лишь погладив.