К нам в гости приехали из-под Харькова мамины родители. Их поселили в проходную комнату. Она гордо именовалась «Большая комната». На столе у окна стоял новенький телефон. Рано поутру, часов в шесть, раздался телефонный звонок. Дед, как был в кальсонах, поднялся ответить. Очень долго слушал абонента, затем, с радостным пониманием, сказал: «А! Так это вы в дверь звоните? А я с вами по телефону разговариваю. Подождите минуту. Сейчас пойду, открою». Положил трубку и пошёл открывать дверь.

Полагаю, телефонный терроризм существовал с самого момента изобретения телефона. Только никто не знал, что это так называется. Просто шутники – и всё тут.

В тот раз у нас гостила уже другая бабушка. Родители пришли с работы домой и увидели, что на телефоне лежит аккуратно сложенная тряпочка. Поинтересовались причиной. Бабушка сказала, что позвонили с телефонной станции и спросили, не греется ли у нас телефон. Потрогала. Решила, что вроде как слегка греется. Тогда ей велели быстренько положить на аппарат влажную тряпку, чтобы не взорвался.

Неверно думать, что детская жизнь состоит целиком из беззаботных развлечений. У нас был свой чётко очерченный круг обязанностей. Помимо хождения в магазин он включал в себя ежедневное выбрасывание мусора. Тогда ещё контейнеров не изобрели, а про мусоропровод мы в своих пятиэтажных домах и мечтать не могли. Хотя в девятиэтажках на Толбухина он был.

Мешки для мусора тоже не успели придумать. В каждой семье имелось мусорное ведро – как правило, обычное оцинкованное. Эмалированное было не практично: быстро выходило из строя. Далее станет понятно, почему. На дно ведра аккуратно укладывалась газета, чтобы мусор не прилипал к стенкам и не размазывался. Да, чуть не забыл! Обыкновенных полиэтиленовых мешков мы пока ещё не знали. А когда появились, дружно всей страной их берегли и стирали. Потом сушили и хранили на особо важный случай. Как можно в них мусор-то?

По вечерам приезжала мусорная машина. Обычный ГАЗ-51 с железной будкой, усиленной поперёк металлическим профилем. Сзади – скос с люком, прикрывавший бункер для мусора во всю ширину машины. Мусорка всегда ехала одним и тем же маршрутом, останавливалась в определенных местах и, отчаянно сигналя, оповещала всех о своем прибытии. А детский народ с полными ведрами уже поджидал. Из машины выходил хмурый дядя, открывал сзади люк и занимал обзорную позицию сбоку, внимательно наблюдая за происходящим. Очень ругался, если кто-нибудь небрежно просыпал свой мусор мимо. Тогда останавливал процесс, доставал закрепленную сбоку лопату-шуфель, и, не переставая ворчать, закидывал мусор в люк. После чего давал отмашку продолжать.

Грохот стоял неимоверный. Каждый старался тщательнейшим образом выбить свое ведро о край люка. Понятно, что эмалированные подобного обращения просто не пережили бы. Да и оцинкованные у всех были гнутыми-перегнутыми. А когда бункер под люком наполнялся почти доверху, начиналось главное действо. Маэстро отгонял всех в сторону и включал рычаг сбоку машины. И от задней стенки бункера с тяжелым гудением по толстой центральной направляющей начинал медленное движение огромный нож типа бульдозерного, который утрамбовывал мусор к середине. Потом так же медленно возвращался в исходное положение. А бункер уже был чист! Волшебное зрелище! Ради него, право же, стоило каждый вечер бегать выбрасывать мусор. Если на нашей остановке не возникала необходимость уплотнения мусора (случалось и такое) то с пустым ведром брели за машиной до следующей. Иначе день, считай, прожит зря.