И что-то подсказывает мне – стандартный подкат тут не прокатит.

Серафима совершенно равнодушна к цветам и подаркам. Они, скорее, вызовут у нее раздражение.

Даже легкий тюнинг своей машины она приняла, как должное и с достоинством истинной королевы, считая, что ничем мне не обязана.

А ведь она и вправду не обязана, хотя мне бы, разумеется, хотелось совершенно иного. Зависимая женщина – покорная женщина.

Вот только так ли нужна мне ее покорность?

По дороге до офиса мысли о Серафиме не выходят из головы, хотя мои верные бездельники всеми силами пытаются выгнать из нее сладкого демона искушения, который нашептывает о том, что пора бы наведаться на работу к моей упертой женщине и предъявить свои права.

Какие, я, правда, пока еще не сформулировал.

Но обязательно придумаю…

Вот только разберусь с задницей, что, судя по словам моего финансового директора Маргариты Генриховны, образовалась в те несколько часов моего утреннего отсутствия на работе.

— И как это понимать? — тихо рычу в трубку, почти с наслаждением представляя, как бледнеет обычно красная морда Расташинского. — Ты чем там вообще занимаешься?

— Работаю, — пыхтит мой начальник СБ, который в последнее время нихрена не справляется со своими обязанностями.

— Херово ты, Игорёша, работаешь, — издевательски тяну я, краем глаза замечая, как на переднем сиденье тихо, но очень ехидно ржет Зебл.

У него к Расташинскому свое личное предвзятое отношение.

Вероятнее всего потому, что мой СБшник – бывший мент, а Зяба ментов люто ненавидит.

— У нас на Стройграде счета заблокировали по постановлению суда, а ты все работаешь не покладая рук. Любопытно, над чем? — с обманчивой любезностью поинтересовался я.

— Как заблокировали? — всполошился Расташинский.

— Это я у тебя хотел спросить: как так получилось, что я об этом только по факту узнал?

— Марат Геннадьевич, — козликом заблеял мужик, а я почти наяву представил себе, как трясется в испуге его жирный третий подбородок, — Я сейчас все быстро по своим каналам разузнаю и доложу.

Слушать его больше не стал. Отключился, не желая пускать в уши лишнюю информацию. Расташинский, конечно, ленивая тварь, но связи у него хорошие. Сейчас быстро отчет состряпает.

— Марат Геннадьевич, — подал голос с водительского места Сёма, он же малой, он же Пудель. — За что вы его держите? Он же писец какой ленивый и бесполезный.

— Это тебе так кажется, — отрезал в ответ я. — Твое дело, Сёма, баранку крутить, а не совать свой длинный нос, куда не просят. Договорились?

— Но…, — хотел было возразить Пудель, который внезапно отчего-то почувствовал, что раз он приближен к начальству, то можно тут своими «умными» мыслями делиться.

— Не нокай! — повысил голос я. — Не дорос еще Марата Геннадьевича учить. Вот как свой первый миллион заработаешь, так и просветишь, каких людей мне держать, а каких нет. А пока следи-ка лучше за дорогой, Сёма.

Пудель разом сник, но шпилька определенно достигла его сознания.

Сёма шустрый и умный парень, правда, сильно задиристый, но так и я сам в его возрасте был таким. Дураком, короче, был. Шишек по молодости понабил, будь здоров.

И конкретно одна из таких «шишек» поджидала меня на работе, самым беспардонным образом развалившись на диване для посетителей и ложкой выжирая мозг моей Анечке.

— Маратик! — чуть не подпрыгнула от радости тощая силиконовая блондинка, а по совместительству мой бывшая жена Ольга. — А я тебя жду-жду. А тебя все нет и нет. Хотела уже домой к тебе поехать.

— Оля, тебя бы охрана не пустила. Пора бы уже запомнить, что я включил тебя в черный список посетителей, — сухо заметил я, глядя через плечо бывшей жены на отчаянно подмигивающую, точно сигнальная ракета, Аню.