Потрясающе. Мама знает толк в приятных беседах и умеет выгодно подать мой образ. Разве можно было обойтись без подробностей про мерзкую живность, которую мне однажды «повезло» подцепить?

- Мама, - начинаю и замолкаю, потому что в мою руку выразительно впиваются идеально отманикюренные ногти.

- Не позорь нас, - раздается заговорщический шёпот над ухом. - Пусть видит, мы тоже не из простых работяг. Пусть посмотрит и оценит, где ты жила, на какой уровень жизни теперь рассчитываешь. Не из сарая вылезла, а в приличном доме воспитана.

- Мама...

- Все, хватит, - обрывает жестко. - Ещё передумает жениться. А в твои годы трудно мужа найти. Дотянула до предела.

Поднимается и увлекает отца за собой. Невероятная женщина. Даже шептать ей удаётся с надломом и надрывом.

Вздыхаю. Знаю я мамины десерты. Будет звонок в ресторан и заказ с доставкой на дом, а чтобы гость ничего не заметил и не заподозрил, я должна его отвлекать и показывать никому не нужные фото.

Амир умеет очаровать. Точнее умудряется найти подход. Бриллиант на моем пальце и натуральный жемчуг, подаренный будто невзначай, делают своё дело, приносят вполне ожидаемый результат.

- Пойдём, - говорю я, понимая, что мои щёки горят от стыда. - Только не говори, что реально хочешь смотреть альбомы. Там нет ничего интересного.

- Хочу, - усмехается, крепко сжимает мою ладонь в своей лапище. – Все, что с тобой связано, хочу.

Краснею ещё сильнее, тяну его за собой, в сторону лестницы на второй этаж.

Так странно показывать Амиру мою комнату. Я тут давно не живу, но порядок царит идеальный, ни пылинки нигде не найти. Только от меня самой здесь мало осталось. Вещи вроде и мои. Всякие игрушки: мягкие мишки, зайки, слоники, медвежата. Но расстановка деталей полностью за мамой. Захожу и попадаю в розовый рай. Ну прямо домик Барби. После замечаю фото в рамках на стенах. Не самые лучшие фото однозначно. Тут и школа, и университет. Замираю перед одним из особенно чудовищных снимков.

Ох, сколько же я тогда весила? Щеки в кадр не помещаются. Кошмар. Как этот ужас развидеть? Десерт явно придется пропустить, после такого зрелища кусок в горло не пролезет.

- Пухленькая, - заявляет Амир, будто мысли мои читает.

- Пожалуйста, не смотри туда, - закрываю ему глаза, вернее пытаюсь, однако он перехватывает запястья и отводит назад.

- Ты и сейчас пухленькая, - бросает мужчина, отпуская мои руки и обхватывая крупными ладонями мой зад. – Сочная. В нужных местах.

Жар его пальцев ощущается даже сквозь плотную ткань джинсов. В груди становится невыносимо тесно, прохлада разливается под ребрами, вынуждает мелко задрожать. Подаюсь вперед, желаю поцеловать Амира, но он чмокает меня в щеку.

- Фото настолько уродливое? – спрашиваю, удивленно выгибая брови.

- Мы в доме твоих родителей, - говорит неожиданно серьезным тоном.

- И что? – пожимаю плечами, обвиваю его широкие плечи, поглаживаю рельефные мускулы. – Это же просто поцелуй.

- Не просто, - скалится. – Если начну тебя целовать, то уже не остановлюсь.

- Десерт будет долго готовиться, - роняю тихо. – Можно закрыть дверь на ключ…

- Нет, - обрывает холодно. – Здесь нельзя.

- Почему?

- Как представлю, что какой-то урод мою дочь в моем же доме трахает, так и тянет башку ему открутить, - бросает мрачно. – Руки выдрать ему, ноги переломать. Отметелить так, что врачи не соберут. На куски мразоту порвать.

- Амир, но я не твоя дочь, - замечаю вкрадчиво. – И вообще, у тебя пока нет дочери, поэтому не совсем понимаю, какое это все имеет отношение к нашей ситуации.

- Нельзя здесь, - чеканит ледяным тоном, жестко мои ягодицы стискивает. – Нельзя.