Мы не должны обсуждать моих родителей в такой момент. Не должны. Ещё и в такой позе.

– Думаешь, я не найду с ними контакт? – протягивает задумчиво. – Мари. Не молчи. Марианна.

Это ненормально. То, как он произносит мое имя. То, как это влияет на меня.

Выгибаюсь под мужчиной. Ощущаю жар и напор его плоти, что настолько плотно прижата ко мне.

– Мар-р-ри, – тут он буквально рычит.

Губы жадно движутся по шее. Алчный рот сминает мою грудь, втягивает сосок, обводит языком, заставляя простонать в голос.

Амир настолько неистово терзает меня, что наверняка оставит засосы. Памятные метки. И черт, я точно больная, ведь обожаю это. Носить на своём теле знаки, которые не видит никто другой. Синяки, кровоподтеки, следы от укусов. Мой мужчина любит дико. Одержимо. Как животное. И я люблю.

Он называет меня по имени исключительно наедине. Обычно именно в постели, в моменты близости. Поэтому вырабатывается рефлекс. Стоит ему произнести мое имя, мозг отключается, отдавая власть инстинктам. Воля растворяется.

Как перед ним устоять? Как такому не покориться?

Я кричу, когда Амир проникает в меня, заполняет целиком и полностью, овладевает мною безраздельно. Очень плохо представляю, как мы доберёмся до знакомства с родителями. Лучше остаться здесь. Лучше не отлипать друг от друга, потеряться в пороке.

+++

Амир умеет вести себя прилично. Фильтровать речь. Располагать людей к себе. Если он действительно хочет, то в принципе умеет абсолютно все. Никаких проблем для него не существует. Поэтому я с восхищением смотрю на этого мужчину, когда мы оказываемся перед моей семьей, под прицелом пристального внимания.

Амир безупречен. Или я пристрастна? Допускаю, что мой мозг до сих пор не включился, но я не вижу, к чему можно придраться в его поведении.

Но у моей мамы другое мнение. Она ухватывает меня под руку, утаскивает на кухню и устраивает настоящий разнос.

– Ты понимаешь, кто он? – шипит, понизив голос, устрашающе выпучивает глаза, вцепляется ногтями в мое плечо. – Ты хоть что-нибудь понимаешь?

– Нет, – выдыхаю устало. – Совсем не понимаю тебя, мама.

– Марианна! – трагически всхлипывает. – Он же бандит. Ещё и такой… такой… ты разве не видишь какой он?

– Какой? – тупо повторяю дурацкий вопрос.

– Ужасный человек! Такой огромный. Видно, что буйный. На него смотреть жутко. Просто смотреть! Как ты могла его в дом привести? Неужели на свидание ходила? Боже мой. Дочь, не узнаю тебя.

– В чем проблема? – безуспешно пытаюсь избавиться от маминой хватки. – Я правда не понимаю.

– Как?! – трясёт меня. – Ну как? Люди его нации творят жуткие вещи. Страшные. Чудовищные. Они там все… без царя в голове. Больные. Фанатики!

– Мама, люди творят жуткие вещи, да, – согласно киваю. – Но это никак не зависит от нации. Вспомни Илью. Мой бывший парень был полон сюрпризов. Сейчас он в тюрьме и отбывает срок не по ошибке, а очень заслуженно,

– А этот хуже, – цедит уверенно и едко. – Хуже! Я смотрела передачу. Вчера показывали. Про террористов…

– Амир не террорист, – обрываю поток бреда.

– Они живьём людей жгут и на камеру снимают. Головы отрезают. Там все показали. Четко показали. Я тебе название передачи скажу. Выпуск свежий. По центральному каналу показывали. «Нельзя молчать» называется. Вот о таком нельзя молчать. Люди истину показывают. Обрати внимание. Услышь меня.

– Нет, извини, но такую чушь я слушать не хочу, – говорю твёрдо. – Амир не террорист. Не знаю, кто там сжигает и режет, но мой мужчина к этому не имеет никакого отношения.

– Твой мужчина? Твой…

Мама задыхается от возмущения. А я пользуюсь случаем и вырываюсь из ее цепких рук.