– То есть ты осчастливила мать Вахтанга возможностью тебя лицезреть. – Тамара захихикала, кивая головой на слова Алики. – Только не говори, что то платье в одну сплошную дырочку… – договорить Алика не смогла из-за охватившего её приступа смеха.

– Вы бы видели, насколько мать Вахтанга была счастлива меня видеть в аэропорту. – Тамара усмехнулась, изобразила Маринэ и передразнила её: – Тамрико, доченька, будь добра, испарись сейчас и не приходи сегодня к нам, не порти праздник. – и добавила уже обычным тоном: – А папаша вообще на метро ускакал, чтобы со мной в одном такси не ехать.

– Такси? – удивлённо приподняла одну бровь Алика. – А где их крутой «ЗАпАрожец»?

– Ты где такое слово откапала? – засмеялась Тамара. – У них не «Запарожец», а хундай, только мелкоместный. В нём им и вдвоём-то тесновато.

– В смысле вдвоём? Туда ещё кто-то может поместиться рядом с Маринэ? Она одна за троих сойдёт. Она когда в машину садится, впечатывает дядю Санчо в окно вместо подушки безопасности, – смеясь, язвила Алика. – А бедная машинка ложится на пузо и скребёт им асфальт.

Родителей Вахтанга девушки дружно недолюбливали. Алика и Лейла видели их мельком и знали в основном со слов Тамары, а та ещё ни разу не приходила без перчёных новостей.

– Неужели ты согласилась? – спросила Лейла.

– На что? – не поняла Тамара.

– Как на что? Не приходить сегодня?

– Ещё бы. Я не просто согласилась, я благодарна им за эту милость. Не горю желанием сидеть за столом со всякими стариками и старухами, мысленно поливающими меня помоями. Это ж как обычно бывает, то юбка у меня на полмикрона короче, чем надо, то тушь слишком чёрная, то дыхание слишком ровное. Глядишь, соберутся на семейный совет и в один голос решат, что Вахтанг для меня не пара. Оно мне надо?

– А он пара? – поинтересовалась Лейла. – Очень хочется его увидать.

– Увидишь. Надеюсь, он придёт за мной сюда. Я ему намекнула, что буду ждать. Ох, каким красивым он стал, просто отпад.

– Значит, скоро свадьба. Зачем тогда ругаешься с его предками? Вышла бы замуж вначале, а потом уже права качала. Невеста должна быть скромной, а невестке уже всё равно, – хихикнула Алика и опять помахала кому-то рукой.

– Вахтанг пять лет в столице учился. Он уже отвык от местных традиций. Я же сказала, замуж пока не собираюсь. У меня другие планы на жизнь. Вот годам к тридцати можно.

Так за разговорами о своём девичьем незаметно пролетело время. Зал продолжал заполняться народом. Время близилось к одиннадцати вечера. Начиналось всё самое интересное. Тамара подгоняла девчонок, но сама на танцпол не спешила: то музыка не та, то народу маловато.

Алика крутила головой и отмечала соглятаев Нугзара. С её слов он прислал сюда всех свояков, дабы охраняли его невесту. Девчонки хорошо знали: молодые люди здесь не ради девушки, но это абсолютно не означало, что они при случае не доложат её жениху всю подноготную вечера. И Алика, конечно же, ждала, когда появится её парень.

Молодые люди время от времени подходили к сидящим на диванчике подругам. Одни хотели поговорить, другие приглашали потанцевать, третьи пытались флиртовать. Девушки смеялись, жеманничали, но всем без исключения давали отворот-поворот.

– Лейла, ты на нас не смотри, мы парные. Если кто приглянется, ткни в бок и мы заткнёмся, – говорили они подруге.

Лейла не так давно рассталась с очередным ухажёром и находилась «в свободном плаванье». Но она ещё не отошла от разрыва, инициатором которого была сама, и не собиралась пока вступать в новые отношения. Девушка сказала, все парни меркантильные: любят одну, гуляют с другой. Когда её поправляли и говорили, что они не меркантильные, а неверные, она хмурилась и утверждала, будто меркантильность заключается в том, чтобы попортить жизнь, как можно большему количеству девчонок.