— Что Вы здесь делаете, Скворцова? — гремит где-то над головой, но я свою от стола не отрываю, напротив, касаюсь дерева лбом и мысленно вою.

— Танцую, — выходит из меня дебильное. Дура, дура, дура — тихонечко бьюсь головой о столешницу. — В смысле, добиваю документы. Осталось немного, сегодня все закончу и…

Так и хочется добавить "свалю на все четыре, как ты и хотел".

Но не будем раззадоривать Дьявола, помним, к чему это привело в прошлый раз.

Слышу, как мужчина разворачивается и идёт в направлении своего кабинета. Да, давай, скройся с глаз долой, из се… мыслей прочь.

— Ты похожа на мою куклу, — раздается прямо возле уха.

Я подскакиваю на месте, словно ужаленная. Это ещё что такое?

Маленькое курносое чудо, упакованное в огромную цветастую куртку и дутые штаны, с интересом меня изучает. Я изучаю ее в ответ. Она чем-то напоминает мне Дианку — такая же пухлощекая и улыбчивая в этом возрасте была и клеилась ко мне, тогда уже подростку, как банный лист.

Курносая радостно вываливает всю подноготную о себе, своих предпочтениях и своем отце. Когда две вселенные в моей голове стыкуются — пухлощекий ангел и жгучий Дьявол — я выпадаю в осадок. Смотрю на Чертовского, словно у него реально рога выросли. Хотя нет, это у его жены, очевидно, рога выросли вчера где-то между обедом и шестью.

О, черт, только этого моей заснувшей совести не хватало: дети, жены и на вершине этой корявой фигуры я — коварная соблазнительница.

Как сказала бы тетя: без свечки теперь не обойтись.

Дьявол уводит дочь с собой в кабинет, я ещё несколько раз прикладываюсь лбом о столешницу, пеняя на коварные зигзаги судьбы, и вдоволь удовлетворившись наливающейся шишкой, возвращаюсь к работе. По ходу и с Артёмом теперь попутной звёзды нам не ловить.

И так было комси-комса…

А теперь после моего опрометчивого затмения с участием дьявольских поцелуев, когда есть явная пострадавшая сторона…

— Ох-хо-хо-хо-хо, — шумно вздыхаю я.

— А я на танцы хожу! — звучит звонкое слева.

Так и заикой можно стать, мать твою! Откуда она взялась вообще? Но ребенок не виноват, это все я, мои расшалившиеся нервишки и очевидно проблемы со слухом. Пора завязывать с долбежкой в "ушах". Так что я оборачиваюсь и улыбаюсь малышанделю.

— Здо́рово! Нравится?

— Ага, мы там мостик делаем и ещё шпагат, и колесо. Но у меня пока не получается… — грустно констатирует курносая.

— Открою тебе секрет, — немного понижаю голос, наклоняюсь к ней и оборачиваюсь, словно проверяя, что нет свидетелей. — Я до сих пор колесо делать не умею! И на шпагат садиться тоже!

— Да это же легко! — машет рукой малышка. — Смотри!

И плюхается прямо на холодный кафель, раздвигая ноги. Хорошо, что она в теплых штанах, а то ее отец точно мне голову открутит!

— Блин, неудобно, штаны мешают, — пыжится ребенок.

Пропускаю мимо ушей это ее "блин", в чужой монастырь, как говорится, со своим доисторическим ветхим уставом… Но вообще негоже девочке...

— Как тебя зовут?

— Полина.

А, вот какая Полина…

— А я — Яна.

Протягиваю руку для знакомства. Девочка поднимается с пола, отряхивает руки о штаны и вкладывает свою ладонь в мою. Другой рукой откидывает волосы, все время спадающие ей на глаза, и вынимает одну прядь изо рта, смешно отплевываясь. Очевидно, тщательно зачесанные с утра в хвост волосы окончательно разлохматились под шапкой.

— Причесать тебя? — спрашиваю Полю.

— А ты косы умеешь плести? А то папа только хвост или кукешку может, — девочка вертит пальцами над головой, изображая, видимо, возможности отца.

"Кукешка" — вызывает и смех, и умиление, честное слово. Люблю детей.

— Умею. Тебе одну или две?