– Господин, вы пьяны. Вам вызвать такси? – стараюсь быть предельно вежливой.

– Не хочешь ко мне, давай в отель. Развлечемся, покувыркаемся. Джакузи, шампусик, лабух (скрипач – сленг) наяривает на скрипке…, и мы такие… в до мажоре…

О Боже! О чем он говорит!

– Да, пошёл ты…, – уже не сдерживаю отвращения.

– А ты борзая! – верхняя губа мажора дергается, обнажая белые зубы.

– Если не отпустишь, закричу!

– Попробуй! – короткий смешок почему-то кажется угрозой.

Набираю в легкие воздуха:

– Надя! Помо…

Договорить не удаётся. Мажор вдруг наклоняется и захватывает мой рот губами. От неожиданности реагирую не сразу. Мгновенно отключаются мозги, поэтому инстинкт самосохранения срабатывает быстрее, чем разум. Я сгибаю ногу в колене и резко дергаю вверх.

– Ах, ты… змея!

Мерзавец отталкивает меня, и я несусь к автобусу. Будь, что будет! Но терпеть приставания пьяного мужика не намерена. Яростно вытираю рот. И какой идиот придумал, что поцелуй сладкий? Нет, он противный и слюнявый. А ещё мерзкий язык лезет внутрь, и такое чувство, словно тебя хотят проглотить.

Уже влетая в автобус, слышу голос блондинки.

– Котик, ты почему оставил меня одну? – капризно хнычет она.

Плюхаюсь на сиденье и пытаюсь остановить дрожь от только что пережитого ужаса. Рядом тут же оказывается Надежда.

– Степаныч, чего стоим, кого ждём? Все на месте, – тормошит она водителя. – Трогай! Быстро.

– Молчать, женщина! – шутливо отвечает тот. – Без твоих команд справлюсь!

– Что делать теперь? Что мне делать? – тихо повторяю я, а в голосе дрожат непролитые слёзы.

– О Боже! Что опять случилось?

– Этот зажал меня и полез целоваться?

– Кошмар! А ты?

– Двинула ему?

– Куда? – серые глаза Нади становятся похожи на круглые пуговицы.

– Туда… вниз…

– По яйцам?

– Н-наверное. Не знаю. Он вскрикнул.

– Согнулся пополам? Схватился за пах?

– Да, не знаю я! Не видела, – оглядываюсь: мажор тащит подружку к стоянке машин. Идёт ровно, не хромает. – Вроде бы жив…

– Да, девка! Нажила ты себе врага!

– Я не хотела. Само вышло, – хватаюсь за голову. – Он же меня уволит! Как жить дальше?

– Погоди, может, ещё отстанет. Ты не в его вкусе.

– Правда? – от облегчения вырывается нервный смешок.

– Скоро сама увидишь. Все его подружки на одно лицо. Он их пластиковыми куклами называет. А ещё Барби и матрёшками.

– Почему?

– Брови, носы, скулы, губы у всех девиц на один манер сделаны.

– Деньги есть, вот и совершенствуются, – пожимаю я плечами: как далеки проблемы этих девиц от меня!

– У Алекса нет иллюзий на этот счёт, развлекается, как может. Это в основном дочки политиков, богачей, актрисы и теледивы. И сегодня Алекс был с известной блогершей и светской дивой. Постоянно ее искусственное личико мелькает в сми.

– Да? То-то я смотрю, что она кажется знакомой.

– Ты у нас другая. Темненькая, титечки с дулю…

– Неправда, второй размер, – обижаюсь я.

– Да ты что? Дай пощупать! – Надя хватает меня за грудь, едва успеваю вывернуться. – Правда. Ловко ты их прячешь.

– Чтобы не лезли пьяные клиенты.

– И то верно! Хотя… может, и зря. Завела бы себе папика и одним махом все проблемы решила. Вон, как Натаха… то с одним в номерах скроется, то с другим…

– Не так воспитана.

– Т-ю-ю-ю… кто сейчас на это воспитание смотрит?

Надежда права, но пока не могу себя пересилить. Кажется, как впряглась в телегу проблем, так и волоку воз на себе. Вот поступлю в универ, тогда и посмотрим. А пока… пусть остаётся так, как есть.

– Короче, будем верить, что все обойдётся.

Но говорит Надя так неуверенно, что я понимаю: не обойдётся. Я теперь мишень для мажора, очередная игрушка, кукла, и только в его власти казнить меня или миловать.